Книга Самое красное яблоко, страница 25. Автор книги Джезебел Морган

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Самое красное яблоко»

Cтраница 25

– Старый подарок Сандерана, – вполголоса говорил Мортимер, сцепив руки за спиной. Я жадно ловила каждый звук, ибо знала – у короля не бывает пустых слов. – Часы привезли и установили много лет назад, в дар за подписание торгового соглашения. Башню строили специально для них, по чертежам, что привезли из-за моря. В Альбрии нет других таких.

Дернулся один из рычагов, со свистом стал разматываться трос, и в глазах зарябило от блеска металлических нитей. Гулкий, оглушительный звук прокатился по башне, дрожью отозвался в костях, выбил все мысли из головы, далеко оттеснив окружающий мир. Стоило ему на мгновение стихнуть, а мне перевести дыхание, как все повторилось, раз, другой…

Часы отбивали полдень.

И после того как они замолкли, а шестеренки продолжили четкое, размеренное вращение, еще долго гудело у меня в ушах. Не сразу даже осознала, о чем мой король ведет речь:

– Раз в несколько лет приезжают мастера из Сандерана и поднимаются сюда, чтобы заменить износившиеся детали, устранить сбой в работе механизма, выровнять стрелки. Никому не дозволено следить за их работой, даже мне.

Он обернулся ко мне, и добрые глаза были внимательны и прохладны, как воды Недреманного моря в тихой бухте.

– Догадываешься, юная Джанет, зачем я привел тебя сюда?

– Указать на превосходство наших соседей из-за моря. Но разве не видела я до этого их паровоз? Разве он не пугает и не восхищает сильнее?

– Да, соседи наши давно опередили нас в умении подчинять мир, изменять его и ставить себе на службу, в этом ты права. Нам только и остается, что гнаться за ними да учиться тому, чему они позволят. Но хотел я, чтобы ты поняла иное. Взгляни на механизм часов еще раз. Что ты видишь?

Накатила тошнота от ужаса, что могу я разочаровать супруга, и я уставилась в хитросплетение деталей, пока в глазах не зарябило. Дурнота подступала к горлу, и мысли путались, разбегались бусинами из-под неловких пальцев. Зрение затуманилось так, что я уже не могла различить детали. И тогда я увидела механизм часов целиком.

И поняла, какого ответа ждет мой король.

– Он сложный. – Голос осип и слушался меня с трудом. – Чтобы создать его, потребовалось столько труда и знаний, что я и представить себе не могу. Как и не могу понять, почему он работает, что приводит в действие стрелки, не позволяет им сбиваться и заставляет колокол точно отбивать время.

– Верно. Так и государство наше – не мы его построили, не мы установили его законы, что держат нас в покое и равновесии. Если выйдут часы из строя, если заржавеют шестерни или разрушится башня – ни ты, ни я, ни кто-либо другой не сможет в одиночку создать и отладить подобные. Нам остается лишь сохранять их и, если того потребуют обстоятельства, чинить.

В груди всколыхнулось возмущение: разве древние наши законы справедливы? Разве не излишне они жестоки для нынешнего века? И разве не должно умирать то, чему пришел свой час, чтобы освободить место новому? Так учила меня матушка и без сожаления выкорчевывала больные деревья.

Но что я могу знать о самой стране, о плоти ее, о духе ее? И я проглотила слова несогласия.

– Но чинят часы мастера, которые знают наперечет каждую шестерню. Государство же куда сложнее, разве может его сохранить один человек?

– Я не один, юная Джанет. И ты не будешь одна. Министры, генералы, казначеи – они твои мастера, твои глаза и руки.

– Но захотят ли они служить мне столь же верно, как служат вам? – спросила я с горечью. – Не поддастся ли кто соблазну прибрать к рукам богатства и власти больше, чем ему отмерено? Разве не должна я знать Альбрию как саму себя, чтоб понять, когда слуги ее замышляют недоброе?

Король с улыбкой коснулся моих кос в скупой ласке.

– Ты сомневаешься, – печаль в его голосе мешалась с удовлетворением, и сердце мое наполнялось радостью оттого, что удалось мне ему угодить, – а значит, ты справишься. Плох тот правитель, что в самолюбовании отвергает и мысль о своей ошибке. Рано ли, поздно ли – он ошибется, и если богиня осветит его разум своей улыбкой, хватит ему мудрости признать это не слишком поздно, когда еще есть возможность все исправить. Иначе же…

Он покачал головой, и взгляд скользнул над моим плечом, словно темные, тягостные воспоминания им завладели.

– Это тяжелая ноша, юная Джанет. Прости, что взвалил ее на тебя.

Когда мы вышли из часовой башни под палящее летнее солнце, легкий бриз с моря коснулся моего лица, и не было ветра слаще. Я жадно дышала, надеясь изгнать из легких и малейший след от тяжелого запаха часового механизма. Пусть мой король прав тысячекратно, но мне по сердцу думать об Альбрии как об огромном саде, который нужно сберечь в долгую и суровую зиму.

А уж этому я училась с детства.

Лишь одно дерево предстояло мне вырастить самой, укрыв и от бурь, и от сладкоречивых придворных с черными и алчными сердцами.

Наследника.

2

Я назвала его Гвинллед, на языке древнем и забытом, на котором говорила сама земля в те времена, когда лишь звери ходили под ее небом. Он рос быстро, быстрее своих сверстников, быстрее, чем положено ребенку человеческого рода, но никто, кроме меня, этого не замечал. Его и самого долго, очень долго не желали замечать, как стараются не замечать смутные, темные тени в надежде, что с рассветом они развеются сами.

Ему так и не нашли кормилицу – ни одна из молодух не согласилась, невзирая на то, какую честь сулило стать молочной матерью королевичу. Даже безродные служанки отказались, не скрываясь творя охранные знаки. До меня дошли слухи, что боятся они, что жуткий младенец из них будет пить кровь, а не молоко.

Но если он тот, кем я его считаю, то наша кровь для него жгучая отрава.

Ухаживала за Гвинлледом лишь старая Кейтлин, та, что с первого дня была рядом с ним. По воле короля и супруга моего я возвысила ее, даровав ей титул и шлейф придворной дамы, ведь не годилось же, чтобы прислуживала королевичу простая кухарка.

Но мне и в голову бы не пришло когда-либо назвать Кейтлин простой. Она была седа, как лунь, с мягкими ловкими руками и печальными глазами раненой лани. Всегда тихая и спокойная, она окружила королевича любовью, как собственное дитя, любовью, которой никто другой ему дать не хотел. Она выкармливала его козьим молоком, пеленала, пела колыбельные, сладкие и тягучие, как мед, и в нежных ее объятиях Гвинллед рос, подобно дивному цветку.

Когда королевич подрос, каждую ночь я стала приходить к нему и читать сказки, одну за другой, и о временах смутных и давних, когда оскорбления смывали кровью, а за слезу королевны взимали виру золотом, и о дальних странах, дивных и странных, полных чудес и небылиц, и о морских приключениях и подводных чудовищах, о забытых кладах и потайных островах. Он слушал, затаив дыхание, примеряя на себя роль героя, и в темных глазах его горела мечта и самому стать таким же – смелым, хитрым, благородным. Чтобы им восхищались. Чтобы его любили.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация