– Даже если бы я хотела помочь тебе, то нечего бы было тебе сказать, – сказала я, облачившись в чистое домашнее платье. Волосы – темные пряди пополам с седыми – рассыпались по плечам, оставляя на ткани влажные следы. – Маргарет упоминала, что он не погибнет, но уснет, но я помню, как Гвинллед перестал дышать, стал легким и холодным. – Как снег, красоту которого его матери обещали добрые соседи. Но этого я ему не сказала. – Его тело забрала Кейтлин. Спроси тех, кто тебе советует и помогает, им должно быть ведомо, где она.
Деррен нервно дернул плечами и, не поднимая глаз, прошелся от стены до стены.
– Откуда дивному народу знать, где искать старую придворную даму?
– Она из их числа.
Он оглянулся, и светильники бросили замысловатые тени на его лицо, и в тот миг поняла я ясно и резко, на кого же он похож, кого же напоминает. О, Хозяйка, причудливы и жестоки пути, которые ты нам назначаешь!
– Но тогда матушка мне сказала бы! Или другие – те, кто все время был со мной! Но они велели искать тебя.
Тихий, жуткий смешок. Мигнувшие светильники, стон ветра в печной трубе. Шепот за стенами, тысячеголосый, неуловимый – то ли множество голосов, то ли ветер запутался в листьях старых яблонь.
Голос Грайне – глубокий, звучный, лишенный той хриплой надтреснутости, что оставила в ней хворь:
– Они все сказали верно.
И зашлась в тяжелом кашле.
* * *
– Не стоит так переживать, госпожа моя, – Грайне улыбалась слабо и бледно, но в глазах мерцала добрая насмешка. – Подогретым вином мой кашель не прогнать.
Теперь сквозь тонкое, серое от болезни лицо горничной проглядывало другое – неуловимо чуждое, хищное, с беззвездными глазами. На пальцы ее я старалась не смотреть. Страха перед ней не было – то ли давно он иссяк, то ли просто не могла я бояться ее, слабую и больную. Только удивлялась: как же могла не замечать все эти годы, как рядом со мною ходила одна из доброго народа, жила под одной крышей, делила один хлеб.
Это было странно. Это было неправильно.
Может быть, даже жутко.
– Я удивлена, Грайне, что ты все еще зовешь меня госпожой. И что ни разу не дала знать, кто ты на самом деле.
– Ты не задавала прямые вопросы, на которые я не смогла бы солгать. – Она улыбнулась и перевела взгляд на языки пламени в камине. – А госпожой ты была мне и раньше, и госпожой была доброй. Так почему бы и не выказать уважение?
Я помолчала, внимательно ее разглядывая. Странная хворь не отступила, хоть и мелькнула у меня мысль, что и она была лишь игрой. Но, похоже, что-то отравляло дивную леди, разъедало изнутри, подтачивало силы – потому и человечье лицо Грайне было отмечено печатью болезни.
– Знать, я угадал в тебе дивную, миледи, – усмехнулся Деррен, подбрасывая поленья в камин, чтоб ни следа осенней промозглости не осталось в гостиной. – Хоть и подумал сперва, что ты, как и я, смешанной крови. Как твое имя?
– Уже много лет я его лишена. – Она отпила вина и снова закашлялась. – Вы можете и дальше звать меня Грайне. Или Кейтлин. Или – Мейбл. А прочие имена, которыми раньше звалась, я уже позабыла.
– Так куда ты забрала Гвинлледа?
– Он вправду жив?
Голоса, мой и Деррена, слились воедино, и пока я ждала, затаив дыхание, ответа Грайне, сердце едва трепетало, сдавленное тоской. Пусть я боялась Гвинлледа, пусть видела в нем чудовище, но это было мое чудовище, чудовище, которое росло на моих глазах.
Которое я все равно любила.
– Он спит. – Грайне тонко улыбнулась, избегая прямого ответа. – И он проснется. Он там, куда никто не вернется.
Деррен едва ли зубами не скрипнул:
– Дивная Грайне, неужели я должен упрашивать еще и тебя?
Она фыркнула, как кошка, и глаза ее, на миг став человечьими, блеснули над краем бокала.
– Славный рыцарь, – так же ядовито ответила Грайне, – мне лучше вас знать, что время на исходе, но ваша спешка сейчас не имеет смысла. Ведь вы сорветесь с места, едва я укажу, где искать маленького короля!
– В чем ты меня упрекаешь? В желании ни мгновения не терять, пока безумный король убивает моих друзей?
Она отставила опустевший бокал, сцепила на коленях тонкие пальцы, и в этот момент от нее повеяло чем-то жутким, напоминая, что перед нами дивная леди, которая жила дольше, чем мы могли бы представить, и была большим, чем мы могли бы увидеть.
– Мало найти спящего короля, – чуть нараспев произнесла она, прикрыв глаза, – надо его и разбудить. Он там, куда никто не желает возвращаться: одни – потому что забывают без жалости то, что потеряло ценность; другие – потому что место осквернено чужаками. Старая шахта, где когда-то вдосталь было и огня, и железа, давно стоит пустая и остывшая. Он там.
Деррен вскинулся, и лицо его осветилось улыбкой облегчения. Наконец-то он добился ответов.
Грайне перевела завораживающий взгляд на меня:
– Яблоко его отравило, яблоко его и исцелит.
– Но сад мертв!
– Договор нарушен, наказание не понесено. – Грайне пожала плечами, улыбка так и цвела на бледных ее губах. – Что же тебя удивляет?
– Маргарет сказала, что час еще не пришел. – Пальцы дрожали, и я вцепилась в ткань платья, комкая ее на коленях. Грайне продолжала улыбаться, и я знала, что слова ее мне не понравятся.
– Потому что ты сама выбираешь час. И за наказанием должна прийти сама.
Нервный смех вырвался против воли. Вот уж воистину, дивным соседям так и не знакома человечья ложь, наглая и прямая!
– Я могла бы и отказаться? – сквозь смех спросила я и обхватила себя руками за плечи, пытаясь успокоиться, удержать себя и удержать мир, что неумолимо переворачивался калейдоскопом. – И вы бы не мстили?
Пусть Грайне и улыбалась, но в глазах ее стыла печаль.
– В том-то и смысл наказаний, что принимать их нужно по своей воле и по своему выбору, в том-то и смысл.
Смех оборвался резко, словно его вытащили из меня, как шпильку из волос. Я так хотела уберечь Альбрию от бесполезных мучительных смертей – и ничего не вышло. Однажды я выбрала, и выбор мой обернулся ложью – смерть все равно пришла взять урожай обильный и кровавый. И ее не остановить, потакая чужому страху.
Гвинллед или Рэндалл.
Выбор меж чудовищем и чудовищем.
А значит, выбора не было.
6
От алтарного камня все так же веяло стылостью, как и много лет назад. Когда-то тень могучих стволов и переплетенных ветвей падала на него, ныне же только терн и шиповник окружали камень, оплетая его колючими лозами, и шипы их белели с угрозой среди тронутых осенней ржавчиной листьев.
До ограды, которая раньше отделяла сад от пустого поля, со мною шел Деррен.
