Книга Самое красное яблоко, страница 59. Автор книги Джезебел Морган

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Самое красное яблоко»

Cтраница 59

Когда я занесла над сестрой клинок, никого не оказалось рядом.

Руки тряслись, и кинжал в них ходил ходуном, пелена слез застила глаза. Отбросить бы его, как змею, обнять Элизабет, и долго рыдать, пока она не проснется, но нет – не было у меня на это права. Однажды я уже выбрала неправильно, и теперь гибли те, кого я жаждала спасти.

Лезвие клюнуло Элизабет в грудь, и тут же под острием на ткани распустились кровавые цветы. Камень теплел, требуя больше и больше крови, и уже кинжал вел мои руки, бил и резал, и кровь обжигала пальцы, струилась по ним, каплями срывалась вниз.

Никогда мне ее не отмыть.

Тонкими ручейками вопреки всему кровь собиралась и текла с камня к яблоне, ныряла у корней в землю, и теплее становилось вокруг, веяло влажной землей и сладковатым запахом цветов.

Один за другим проклевывались листья из почек, окутывая ветви зеленым туманом, звездами распускались цветы, крупные и такие белые, что почти светились в сумерках. Яблоня оживала, вздыхала после долгого сна, скрипела, словно потягиваясь, словно пытаясь сбросить оковы, что не давали ей цвести и плодоносить.

Но снегом слетели на землю лепестки, все меньше и меньше оставалось цветов на ветвях, и ни одной завязи они не оставили после себя. Неужели мало ей? Что я еще должна отдать?!

Кинжал выпал из ослабевших пальцев, и долго, безумно долго я смотрела, как опадают лепестки на землю. А потом я подхватила тело Элизабет – небывало легкое, усеянное алым жемчугом – и отнесла к корням яблони, положила на землю. Раз мало тебе крови, забирай целиком, но пусть смерть ее напрасной не будет. И земля с треском расступилась, и корни утянули ее вниз, в темноту, оплели в объятиях столь крепких, каких никто не дарил ей в жизни.

А потом сошлась земля, и следа не осталось от могилы Элизабет.

А потом осыпались мне на руки последние лепестки, и на месте их остался плод – белый, серебрящийся, словно луна. Он рос, наливался соком – и кровью, – и краснела его кожура, сияя столь ярко, словно внутри яблока полыхало пламя.

Оно опустилось мне в руки, и я вскрикнула, едва его не выронив, ибо яблоко было горячим и пульсировало, словно живое сердце.

8

Месяц серпом прорезал темень, когда я вернулась к дому. Яблоко в руках жгло ладони, но куда сильнее жглись слезы, неостановимо стекающие по щекам. Ноги заплетались, путались в подоле, и только чудом я ни разу не упала. Во дворе меня подхватили, помогли подняться по ступеням, но я не видела кто – слезы пеленой размывали зрение, клокотали в горле, не позволяя вдохнуть.

Плохо помню, что было потом: меня усадили, лицо отерли прохладным полотенцем, поднесли к губам чашу с отваром, от которого резко пахло мятой, ромашкой и зверобоем. Яблоко я из рук так и не выпустила, и пульсация его слилась воедино с биением моего сердца.

Рядом звучали голоса, кто-то спорил, грохотали шаги по полу, но я едва отмечала все это. Я все еще была там, у камня, стояла над Элизабет и заставляла себя занести над ней кинжал.

Даже если, убив ее, я спасла Альбрию, я никогда не смогу себя простить.

Слезы закончились ближе к полуночи, и тогда же я смогла вновь осознавать окружающий мир. Я сидела в своей спальне, все так же сжимая яблоко, и кровь на моем платье засохла и побурела. В доме стояла тишина – сонная, усталая, в любой момент готовая рассыпаться на звуки.

Тело задеревенело и слушалось с трудом. Едва удалось разжать пальцы, оставить яблоко поверх покрывала на кровати, чтобы переодеться, и все же я не спускала с него глаз, словно оно могло исчезнуть, если я моргну или отведу взгляд.

Нет уж, слишком дорого я за него заплатила.

Грайне и Деррен сидели в гостиной у догорающего камина и шепотом о чем-то спорили. Едва я переступила порог, оба вскинулись мне навстречу, замолчали; одинаковая тревога и участие мерцали в их глазах, что человечьих, что дивных.

Кровь с половиц была соскоблена до белого дерева.

– В порядке ли ты, королева? – Деррен вскочил и отодвинул мне кресло. – Нам уже пора выдвигаться в путь. Твою сестру не сегодня-завтра хватятся, и нужно успеть уйти как можно дальше.

– А слуги? – Поместье притихло, из распахнутых на веранду дверей сквозило, а еда на столе давно остыла и заветрилась. Словно больше и не было никого в доме, кроме нас троих. – Если Элизабет будут искать здесь, то их допросят… и вряд ли они это переживут.

– Не переживай. – Грайне коснулась моей ладони. – Я убедила их разойтись, у всех есть родичи в окрестных селениях. Болтать они не будут – сегодняшний день они даже не вспомнят.

– Не странной ли покажется такая забывчивость?

– Мы сожжем поместье, королева, и слуги не вспомнят ничего, кроме пожара, – тихо сказал Деррен, и я чувствовала его испытующий взгляд. – Оставим внутри несколько тел сандеранцев, быстро их опознать не смогут.

После его слов я ощутила запах, легкий, едва уловимый, сладковатый – запах смерти и разложения. Последним беспомощным взглядом обвела стены и сама поразилась, насколько же незаметно все вокруг постарело и износилось: выцвели узорные обои, трещины надломили рамы картин, рассохлось дерево панелей.

Не было жаль сжигать дом – теперь, когда не осталось ни семьи, ни сада, к чему за него цепляться?

– Хорошо. Уйдем скорее. Пусть уже все закончится.

Грайне поднялась первой:

– Я буду сопровождать вас, госпожа.

– Дивная Грайне, – устало вздохнул Деррен, – неужели все мои доводы ты и слушать не стала? – Обернувшись ко мне, он пояснил: – Я умоляю дивную госпожу отправиться к моему воинству с вестями – если скоро вернется Гвинллед, они должны быть готовы выступать. Но она не хочет покидать тебя, твердит, что это ее долг как горничной…

Он раздраженно выдохнул и махнул рукой. Разве может леди из холмов так трепетно относиться к службе у людей? Разве это для нее не игра?

– Я не могу покинуть свою госпожу, – снова повторила Грайне, а значит, это было правдой. Она склонила голову в мою сторону: – Только если ты прогонишь меня… либо после твоей смерти.

Я встретила ее черный беззвездный взгляд и тихо уточнила:

– Потому что таково твое наказание?

Удивление мелькнуло в ее глазах, а может, лишь высверк гаснущего пламени в них отразился, и она улыбнулась невесело:

– Ты права, госпожа. Но это – не единственная причина. А собирать свое воинство сэру Латимеру сподручнее будет самому.

Деррен только зубами скрипнул.

Я подошла к Грайне, коснулась руки и заглянула в глаза – в бескрайнюю темноту йольской ночи, где лишь тоскливый ветер выл над бесснежными пустошами.

– Я прошу, дивная леди, давно лишенная имени, – я и забыла, что голос мой может звучать столь мягко и нежно, – расскажи нам, раз мы твои союзники.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация