На борту оставались те несчастные, у кого не было будущего. Никто не знал, что с ними будет дальше. Капитан ничего не мог сделать. Он вернется в открытое море с 906 пассажирами на борту, не набирая скорость, чтобы не пришлось высаживаться в Гамбурге. Среди них будет мой отец и Лео.
Мама ступила на борт «Аргуса» и поскользнулась на мокром дне лодки, испачкав белые туфли. Она ухватилась за поручень и повернулась спиной к «Сент-Луису», ни разу не взглянув на папу, который изо всех сил старался, чтобы его хриплый голос звучал громче других.
Но я услышала его. Это был отец, я знала это. Я хотела, чтобы все замолчали, чтобы я смогла услышать его. Я сосредоточилась: я отгородилась от шума и сосредоточилась. Наконец у меня получилось. Он просил меня что-то сделать. Я не понимаю, папа…
– Забудь свою фамилию! – крикнул он.
Я больше не слышала отчаянных криков толпы. Сейчас для меня существовал только отец.
Но он не называл меня Ханной.
– Забудь свою фамилию! – снова крикнул отец во весь голос.
«Аргус» с ревом удалялся, застилая бухту шлейфом черного дыма и оставляя позади самый большой корабль, который когда-либо видели в порту Гаваны. Здесь нас не будет ждать оркестр с триумфальными маршами. Мы услышали бы только крики пассажиров, которым пришлось оставаться на борту бесцельно дрейфовавшего корабля.
Огры отняли у меня папу. Кубинские огры. Я не смогла даже поцеловать его. Я не смогла попрощаться ни с ним, ни с Лео, ни с капитаном.
Я хотела броситься в эти темные воды, несущие раскачивающийся, рвущийся вперед «Аргус».
Это был мой последний шанс. Я больше не хотела ничего слышать, я просто хотела, чтобы двигатель остановился.
Внезапно все на «Аргусе» замолчали: мы достигли дока и кто-то перекинул канат.
Тишина. Теперь стояла полная тишина. В тишине я в последний раз услышала папин голос, плывущий над водой и отдающийся эхом над берегом, где мы мечтали стать счастливыми:
– Ханна, забудь свою фамилию!
Часть третья
Ханна и Анна
Гавана, 1939–2014
Анна
2014
Сегодня я узнаю, кто я. Я здесь, папа, в стране, где ты родился.
На выходе из самолета нас ослепил солнечный свет, но потом мы миновали иммиграционную и таможенную службы почти в темноте. Таможенники осмотрели мамин багаж, и женщина-чиновник похвалила ее платья.
– У меня никогда не было ничего подобного. Сколько дней вы собираетесь пробыть здесь? Вы сможете много раз переодеваться, – сказала она, удлиняя гласные, в то время как ее лицо демонстрировало живейшую мимику. И я почувствовала усталость при одном только взгляде на нее.
Сегодня я познакомлюсь с тетей Ханной. Я сказала себе, что нужно успокоиться. Мужчина, помогавший нам закрыть чемоданы, спросил маму, нет ли у нее запасного флакона с аспирином: «Здесь его трудно достать».
Мы не знали, хотят ли нас проверить или этого плохо выбритого мужчину в военной форме действительно мучали головные боли. Мама отдала ему флакон, и мы направились к выходу.
– Я первый раз нервничаю при прохождении таможни, – прошептала мне мама. – Мне кажется, что я сделала что-то не так.
Мы протиснулись сквозь толпу встречающих, ожидавшую у выхода других пассажиров, и сели в такси, присланное тетей Ханной. От запаха бензина мне стало плохо: сначала когда мы выходили из самолета, потом в такси, а теперь когда мы въехали в город. Я попыталась пристегнуть ремень безопасности, но ничего не вышло. Мама искоса взглянула на меня. Она старалась держаться вежливо с водителем, который производил впечатление зашуганного человека.
– Хотите послушать музыку? – спросил он.
– Нет! – ответили мы хором и рассмеялись.
Мы опустили окна, чтобы запах табака, исходивший от порванной обивки сидений, был не таким сильным.
Из-за выбоин на дороге и ужасной подвески машины мне казалось, что мы в любой момент можем вылететь через лобовое стекло. Мама не переставала улыбаться водителю, который завел длинный монолог о трудностях в стране и нехватке ресурсов для поддержания улиц Гаваны в хорошем состоянии.
– У некоторых состояние получше, – заметил он, как бы извиняясь.
Чем дальше мы удалялись от аэропорта, тем тяжелее становилась атмосфера. Интересно, вся ли Гавана такая?
Какой-то паренек без рубашки, ехавший на ржавом велосипеде, остановился рядом с нами у светофора.
– Привет! Туристы? Откуда вы? – спросил он.
Нашему водителю было достаточно взглянуть на него, чтобы парень опустил голову и принялся снова крутить педали, не дожидаясь ответа.
– Бродяга! – заметил водитель такси, направляясь в Ведадо, район, в котором тетя Ханна жила с тех пор, как приехала из Берлина. Место, где родился папа.
– Это один из лучших районов города, – сказал нам водитель. – Он в самом центре. Отсюда вы сможете дойти пешком куда захотите.
Проехав проспект, ведущий от аэропорта, мы пересекли большую площадь с серым обелиском, служившим подножием для памятника одному из исторических героев острова. Ее окружали огромные пропагандистские щиты и современные здания, которые, как сообщил нам наш гид, являются правительственными штаб-квартирами.
Площадь выходила на широкий проспект, в центре которого лежала пешеходная аллея, обсаженная деревьями, а по обеим сторонам стояли ветхие особняки. На углах улицы группы людей выстроились возле больших зданий, покрытых потускневшей краской, по всей видимости, рынков.
– Мы уже в Ведадо? – спросила я, нарушая тишину, и водитель с улыбкой кивнул.
Несколько молодых людей в униформе помахали нам из школы. Кажется, будто слово «туристы» напечатано на наших лбах. Скоро мы к нему привыкнем!
Каким-то образом мне стало понятно, что мы скоро приедем. Вскоре водитель сбавил скорость, остановился и припарковался за машиной, выпущенной еще в прошлом веке. Мама взяла меня за руку и посмотрела на выцветший дом с засохшими растениями в саду. Крыльцо пустовало, в крыше виднелись трещины. Побитые железные ворота отделяли здание от тротуара, который то тут, то там приподнимало своими корнями лиственное дерево, судя по всему, посаженное здесь для защиты от сурового тропического солнца.
Мальчик, сидевший под деревом, поздоровался со мной, и я улыбнулась в ответ. Мама направилась к дому с нашими чемоданами, а мальчик подошел ко мне.
– Так вы родственники той немки? – спросил он по-испански. – Вы немки? Вы собираетесь здесь жить или вы просто в гости?
Он задал зараз столько вопросов, что я даже не могла придумать, что ответить.
– Я живу на углу, – сказал он. – Если хотите, я могу показать вам Гавану. Я хороший гид, и вам не придется мне платить.
