Я не помню, как мы покинули магазин и как доехали до дома. Помню только, что всю ночь я не находила себе места. Я не спала ни минуты. Не выпуская из рук телефон, я ждала звонка. Часы тянулись мучительно. «Зачем, зачем она это сделала? – спрашивала я себя в бессильной ярости. – Как она могла так поступить со мной! Ведь она обещала! Она обещала, что не бросит меня!»
Всю ночь в моей голове всплывали воспоминания о том, сколько раз в моей жизни в трудную для меня минуту мама оказывалась рядом. Когда мне было двенадцать и я чуть не умерла от анорексии, она положила меня в больницу и тем самым спасла мне жизнь. В тридцать три я переживала очень тяжелый развод – и мама помогла мне выйти из затяжной депрессии, пригласив нас с моим маленьким сыном пожить у них дома. Они с папой мне очень помогли тогда. В тридцать девять, когда мой второй сын только-только начал ходить, а мне предстояла тяжелая операция на обеих руках из-за синдрома запястного канала
[3], мама взяла на себя заботу о моих детях. Раз за разом она спасала меня. Она всегда оказывалась рядом в трудную минуту. И вот теперь, когда пришла моя очередь помочь ей, я потерпела оглушительное поражение. И тяжесть от вины камнем давила мне на сердце.
Уже под утро, когда я только-только начала засыпать, пронзительный звонок телефона вывел меня из недолгого забытья и погрузил в самый страшный кошмар.
– Она умерла, – сообщил папа, и с этими словами весь мой прежний мир рухнул.
В течение следующих нескольких дней я готовилась к маминым похоронам – подбирала для мамы одежду, гроб, цветы, музыку. Я ужасно злилась на нее из-за того, что она заставила меня окунуться во все это. Когда кто-то умирал от рака, в результате автомобильной катастрофы или сердечного приступа – их смерть по крайней мере не была добровольной! Мама же сознательно выбрала ее! Она долго планировала свой уход, обдумывала со всех сторон – она знала, что причинит нам боль, даже совершила неудачную попытку уйти из жизни, после этого делала вид, что раскаялась, но потом все равно довела задуманное до конца! Она сознательно заставила всех нас пережить это!
Внутри у меня все болело – сердце, голова, все мое естество. Я не могла спать. Я в беспокойстве ворочалась, не в состоянии унять кипевший во мне гнев: «Как ты могла так поступить? – мысленно спрашивала я маму. – За что такая жестокость?! Где твоя любовь? Разве любящая мать может сотворить такое с единственной дочерью?!»
Не в силах побороть внутреннее возбуждение, я вставала с кровати и как сомнамбула принималась бродить по дому, словно ища ответа в тихих спящих комнатах. Во мне бушевал гнев. Я срывала со стен мамины фотографии, убирала с глаз рамки с ее портретами, с которых, как мне казалось, она смотрела на меня насмешливо и с издевкой.
Мое негодование длилось еще несколько месяцев после похорон. Я постоянно была раздражена, срывалась на домашних, вступала в пререкания с продавцами в магазинах, переругивалась с мамашами, гуляющими с детьми в парке, пока мой младший сын играл с приятелями. Меня распирало от гнева – я никак не могла найти ему выход. Даже истязания в спорт-клубе не помогали. Я не могла выплеснуть этот гнев ни через слезы, ни через агрессивные наскоки на родных и близких, ни через физическую работу до седьмого пота.
Но как-то вечером я увидела в новостях сюжет, посвященный суициду, и это заставило меня по-другому взглянуть на мамин поступок. До последнего времени я была так погружена в печаль, что могла думать лишь о том, какое эмоциональное воздействие оказала на меня мамина смерть. Но я совсем не задумывалась о ее переживаниях – о том, что заставило маму совершить этот отчаянный поступок.
Примерно в это же время я начала посещать группу психологической поддержки, где меня окружали другие люди, которые потеряли своих близких из-за суицида. Там я тоже поняла кое-что важное и со временем пришла к осознанию, что мама переживала тяжелейшую личную драму, и на ее решение покончить с собой повлияло много независящих от мамы причин. Я хотела, чтобы она держалась за жизнь – и она, действительно, держалась, пока могла. Она держалась из последних сил, но потом все же прекратила борьбу.
Внутри меня будто что-то переключилось – внезапно я увидела все произошедшее с мамой и с нами, словно с другого ракурса. На смену гневу пришло сострадание. Вместо своей боли я наконец-то смогла почувствовать мамину боль. Химический дисбаланс мозга не был ее свободным выбором. Точно так же люди, страдающие от рака, не выбирают по доброй воле свою болезнь.
Со стороны все выглядело так, будто мама решила добровольно расправиться с жизнью. На самом деле ее убила клиническая депрессия – заболевание столь же опасное и распространенное, как инфаркт или рак.
Сила прощения помогла мне обрести ясность, и со временем я тоже сумела преодолеть боль и исцелиться.
Как-то раз, еще одной бессонной ночью, когда я горевала, оплакивая маму, и мысленно разговаривала с ней, слова прощения пришли сами собой:
– Я всегда буду винить себя за то, что не сумела тебя спасти. Но я точно больше не злюсь на тебя. Ты воевала за жизнь – я верю в это – я знаю, ты оставалась с нами столько, сколько могла. Ты очень устала – тебе нужен был отдых. И наконец-то ты можешь его получить. – Не обращая внимания на то, что слезы льются у меня из глаз, я продолжала вести разговор с мамой: – Прости меня. Теперь я знаю, как тебе было тяжело и как сильно ты боролась. Прости, что обвиняла тебя и злилась. Я знаю, ты любила меня и не хотела делать мне больно. Я надеюсь, ты простишь меня за мой гнев. И я тебя простила за твою смерть…
Эта ночь была поворотной в моей жизни. В результате произошедшей со мной трансформации я перестала испытывать боль и вместо этого почувствовала благодарность за те сорок шесть лет, что провела рядом с мамой.
Видит бог, я люблю ее всем сердцем!
В течение твоей жизни люди будут злить тебя или относиться с неуважением. Предоставь Господу разбираться со всеми их поступками, прости их, иначе обида и гнев тебя разрушат.
– Уилл Смит
Порой нам достаются в жизни испытания, которые мы не всегда способны выдержать с достоинством. Таким испытанием для меня стала моя родная дочь, с детства страдающая антисоциальным расстройством личности.
После всего, чему я ее учила, после всех нотаций, которые читала, после всех попыток оправдать ее разрушительное поведение она так и не изменилась.
Я жила в постоянном кошмаре и не знала, как от него избавиться. Я бесконечно прокручивала в голове свои действия, спрашивая себя: где мы с мужем ошиблись, что сделали не так, где просчитались, что недосмотрели? В конце концов у меня опустились руки. Я больше не находила в себе сил противостоять тому, что творила дочь, – ее агрессия по отношению к людям только усиливалась. Все шло словно по нарастающей: сначала бесконечное вранье и манипуляции, потом обесцвечивание волос, попытка проколоть губу, поцелуи и обжимания в общественных местах, многочисленные неприемлемые фотографии, видеоролики и реплики в чатах, драки в школе, отстранение от занятий, неудачный учебный год, украденные и спрятанные сотовые телефоны, проявление неуважения к полицейским, судебные заседания, штраф в размере 375 долларов, общественные работы, принудительное посещение семинаров по управлению гневом. Я не знала, как со всем этим справиться. И помощи ждать было неоткуда.
