В конце концов дошло до того, что я просто перестала пытаться как-то влиять на происходящее. Когда с дочерью снова что-то случалось и в дом приходили полицейские или работники социальных служб с жалобами на ее поведение, я – если обстоятельства позволяли, – ответив на все стандартные вопросы, просто поднималась к себе наверх, в свою комнату, запирала дверь, забиралась в постель и от бессилия плакала, хотя слез уже не осталось. Я пролила их слишком много и от отчаяния порой просто хотела умереть.
Я перестала удивляться, что полицейские чуть ли ни каждую неделю проводят в нашем доме обыски и, словно пчелы в улье, жужжат в наших комнатах или во дворе дома, переворачивая все вверх дном. Я уже не обращала на это внимания и по мере возможности старалась отвлечься от происходящего.
Через все это я проходила не единожды. Каждый раз, отвечая на вопросы полицейских, учителей, соседей, друзей семьи, психиатров и психологов или родителей одноклассников о том, почему моя дочь такая и почему она перестала вписываться в нормальное общество, я все глубже и глубже погружалась в пучину отчаяния, потому что не знала ответов.
Помню, несколько лет назад я впервые пожаловалась сестре, рассказав, как дочь изводит меня своим выходками. Я призналась, что мы с мужем постоянно находимся в напряжении и боимся ее. Дошло до того, что мы стали запирать на замок дверь нашей спальни, когда ложились спать. А оставаясь дома одна, я не спускала с дочери глаз, всерьез опасаясь, что она воткнет мне нож в спину. Мы жили с ощущением, что делим дом с монстром и в любой момент можем пострадать.
Дочь полностью истощила нас с мужем. Она опустошила нас умственно, физически и эмоционально. Мы испробовали все методы мирного взаимодействия с ней. Но вынуждены были признать, что потерпели поражение.
Я провела бесчисленные часы за компьютером, исследуя все симптомы социопатии и внимательно изучая каждый диагноз. Я искала ответ: что мы можем сделать? Есть ли способ изменить ситуацию?
Несколько месяцев назад, после очередного инцидента, выбившего меня из колеи, я, забившись в угол дивана и укрывшись одеялом, искала в интернете хоть какую-то передачу или фильм, которые дали бы мне хоть немного энергии. Неожиданно я увидела в соцсетях короткий ролик из «Шоу доктора Фила». Информация из ролика меня заинтересовала, и я стала искать другие эпизоды, чтобы узнать больше.
Посмотрев несколько видео, я испытала настоящий шок, когда поняла, насколько мы не одиноки! Оказалось, что детей, которым было свойственно экстремальное поведение, не так уж и мало в мире. Мы с мужем были не единственными родителями, которые проходили через это трудное испытание.
В тот вечер я впервые узнала о диагнозе «Вызывающее оппозиционное расстройство». До этого я никогда о нем не слышала.
Вызывающее оппозиционное расстройство – это повторяющаяся или постоянная модель отрицательного, враждебного и антисоциального поведения детей по отношению к старшим. Диагноз ставят на основании истории болезни и условий жизни ребенка. Лечение возможно, но это процесс трудоемкий. И родители полностью должны быть включены в излечение, проходя индивидуальную терапию вместе с ребенком. Принято считать, что вызывающее оппозиционное расстройство наблюдается только у маленьких детей. После семнадцати лет к человеку с таким диагнозом общество уже относится по-другому – такого «больного» уже не считают ребенком и переводят в разряд антисоциальных личностей и называют социопатами.
Эта информация вселила в меня уныние. Я совсем перестала верить, что нам удастся как-то исправить нашу жизнь. Казалось, все работает против нас и мы обречены провести вечность с человеком, которого начинали ненавидеть. Поверьте, я говорю о ненависти не для красного словца! Я умею любить, я быстро прощаю, и в обычное время мир для меня полон ярких красок. Но если я начинала кого-то ненавидеть – это значило, что причины для ненависти действительно нашлись, и, видит бог, причины были серьезными!
Когда мне пришли в голову мысли о Боге, я подумала: как так получилось, что я забыла о Нем?! Я не религиозный человек и всегда считала, что Бог живет в душе, – для этого его не обязательно искать в церкви. Но Бог действительно мог бы ответить на мои вопросы!
Начала ли я ходить в церковь? Нет.
Начала ли читать и заучивать наизусть главы из Библии? Нет.
Начала ли вести себя идеально, боясь ненароком нагрешить? Нет.
Начала ли делиться своими озарениями с другими людьми и читать им нравоучения? Нет.
Все, что я сделала, – я глубоко вдохнула и выдохнула. Я отпустила свой гнев, обиду, разочарование, чувство вины, свою праведность и свою гордость. Я поняла, что больше не в состоянии нести это бремя в одиночку. Но у меня были муж, родственники, друзья, мои домашние питомцы, моя работа и – конечно же, Бог!
И они помогли мне пройти через это и помогают идти дальше.
Бог не «вылечил» мою дочь от ее диссоциального поведения, однако он наполнил меня внутренним спокойствием, терпением и верой в то, что в конечном итоге все будет хорошо. Положение дел не изменилось чудесным образом за одну ночь, но постепенно все стало улучшаться.
Я стараюсь слышать свою дочь. И делаю все для того, чтобы она услышала меня. Я не давлю на нее, не лезу ей в душу, не учу жить. Я просто каждый день стараюсь налаживать с ней контакт заново, сближаясь понемногу, по чуть-чуть завоевывая ее доверие, и радуюсь, когда она приходит ко мне со своими проблемами, если они возникают. В остальное же время мы ищем – и находим! – поводы для радости. Мы дурачимся друг с другом, устраиваем розыгрыши, и при любом удобном случае я стараюсь ее обнять, прижать к себе, сказать слова поощрения, подбодрить добрым словом или веселой шуткой.
Моя дочь – все еще антисоциальная личность. Она часто сердится или начинает защищаться. Она может солгать или сманипулировать. Она может поступить безответственно, не оправдав мое доверие. Она и дальше будет совершать ошибки и жить с последствиями своих действий. Она не такая, как я. Но она моя дочь. И, видит бог, я люблю ее всем сердцем! И только это имеет значение.
Эффект калейдоскопа
Жизнь подобна калейдоскопу – стоит произойти незначительной перемене, и вся картина полностью меняется.
– Шерон Зальцберг
В тот день, когда я стояла перед алтарем со своим будущим мужем и клялась быть ему верной в горе и в радости, я еще не знала, что свое «да!» говорю также двум его бывшим женам и трем детям, родившимся в предыдущих браках. На тот момент мне было тридцать один, я никогда не была в браке, не знала, что значит быть женой и, тем более, мачехой. Но я любила Билла и без раздумий приняла его вместе со всеми обстоятельствами и прошлой жизнью. Я была абсолютно уверена, что разберусь с проблемами по ходу дела.
Прошло несколько дней от начала нашего медового месяца, когда Биллу позвонила его вторая жена и сообщила, что пятилетняя Брене (младшая дочь мужа) хочет провести с нами остаток лета.
