– Да… день тогда не задался, – со вздохом заметил Стив. – Хотя… отец даже в лучшие дни вел себя так, будто мы вечно перед ним в чем-то виноваты. С трудом верилось, что он нас любил. Хотя он, вероятно, считал, что строг с нами от большой любви.
– Он любил нас, – возразил на это замечание Эдди. – Он просто этого не показывал.
Мы долго обсуждали отца и вспоминали его методы воспитания, в которых трудно было усмотреть любовь к нам. Мы с горечью вспоминали его вспыльчивость, его требовательность и непреклонность. Но потом наш разговор плавно перешел в маме, к ее последним дням жизни, к ее смерти… Мы удивлялись, как ей удавалось терпеть тиранический характер отца. И все впятером сожалели и немного обижались на нее за то, что она никогда не вмешивалась в воспитательные методы отца и никогда не перечила ему, если он обходился с нами несправедливо.
Затем наш разговор как бы сам собой перешел к обсуждению наших собственных методов воспитания – к тому, какими мы были родителями со своими детьми и все ли правильно делали.
– Если бы я могла начать все сначала, – сказала я. – То я бы была более строга со своими детьми. Я всегда хотела дать им то, чего сама не получила от отца, – любовь, внимание, поддержку, прощение и снисхождение. Но в итоге моя мягкость вышла мне боком – мои дети выросли не такими, как были мы. Они не считаются с авторитетом – делают что хотят.
В итоге мы все сошлись на том, что, если бы у нас была такая возможность, мы бы по-другому воспитали своих детей.
Остаток дня мы провели в целом весело. Мы смеялись, спорили, кое-кто из нас даже всплакнул. Мы вспоминали и оспаривали воспоминания друг друга, но в наших спорах уже не было прежнего соперничества, какое в детстве бывает у братьев и сестер. Нас сблизило общее сожаление о наших ошибках и о том, что мы должны были сделать и чего не сделали. Эмоциональная кривая этой встречи была весьма нестабильна – от горечи мы переходили к смеху, он смеха – к слезам и печали, но потом снова плакали, только уже от радости.
Когда за окном поселилась ночь и наше общение постепенно стало приближаться к финалу, Дон сказал:
– А знаете, как бы там ни было, хоть мы многое сделали неправильно и наши родители тоже накосячили немало – мы все же выросли хорошими людьми, и жизнь у нас у всех сложилась хорошо.
Да, у нас все сложилось отлично. Четверо из нас поступили в колледжи и сделали успешную карьеру. Сью работала волонтером и на дому обучала трех своих девчонок. Мы все были честными и надежными людьми, как в личной жизни, так и в работе. И если посчитать всех рожденных нами детей (на всех пятерых), то у нас их было двенадцать. И все наши дети выросли тоже ответственными людьми.
– От мамы мы взяли способность радоваться жизни, быть веселыми, не унывать. Но от отца мы усвоили основные жизненные уроки, – заметила я.
– Да, он научил нас трудиться, – согласился Стив. – Он часто говорил: тяжелая работа поможет в продвижении. Может, конечно, и не помочь, но без нее никто еще не добивался успеха.
– «Ты можешь прийти на пять минут раньше так же легко, как и на пять минут позже», – вспомнил еще одно изречение отца Дон.
А Эдди добавил свое:
– «Заботься о собственном добром имени. Это то, чего ты не купишь ни за какие деньги».
– «Твое слово – это твои оковы», – процитировала отца Сью.
Большую часть дня мы все только и делали, что критиковали отца, однако с наступлением ночи все безоговорочно признали, что именно благодаря отцу мы усвоили некоторые самые важные жизненные уроки. И пусть он не выиграл бы в конкурсе «Лучший отец года», каждый из нас понимал, что он делал для нас все что мог. И его ошибки нас многому научили. В отличие от отца, мы были щедры на проявление любви к нашим детям и очень старались, чтобы у них никогда не возникало мысли, что они для нас обуза.
Обида, которую мы испытывали по отношению к нашим родителям, особенно к отцу, начала проходить в тот день. Мы вспоминали свое нелегкое детство. Но наше негодование и наша горечь как-то сами собой рассеялись, и мы наконец освободились от тяжелых воспоминаний прошлого. Мы поняли, что наш отец любил нас. Его любовь выражалась своеобразно – он обеспечивал нас едой, жильем, одеждой и образованием. Это и была его любовь. Он просто не мог выразить ее словами. А сейчас… даже если бы и захотел – тоже не смог бы. Он был слишком стар, немощен и к тому же из-за слабоумия потерял способность говорить. Но мы-то могли его любить. И у всех нас еще была возможность сказать ему, что мы его любим.
Мы давно стали взрослыми, но зрелость пришла к нам много позже. Настоящая зрелость достигается только тогда, когда мы становимся способны простить нашим родителям их ошибки. Может, это и есть первый шаг к тому, чтобы принять свои собственные несовершенства.
Несколько простых слов
Извинение – это суперклей жизни, который может починить практически все что угодно.
– Линн Джонстон
Мы с Кейт познакомились в колледже. Я училась на третьем курсе, а она – на первом. Мы были соседями по комнате и сразу поладили. Наши интересы полностью совпадали. Нам нравилась одна и та же музыка, одни и те же и фильмы. Наш стиль одежды был на грани резкости и комфорта.
В тот год мы провели много времени вместе. Затем наши пути разошлись, хотя мы и оставались на связи.
С того времени прошло несколько лет, и вот однажды Кейт позвонила мне и радостно сообщила:
– Я выхожу замуж!
– Поздравляю! – воскликнула я.
– Я хочу, чтобы ты была подружкой невесты. Ты можешь приехать ко мне на встречу подружек невесты в эту пятницу? – спросила Кейт, а затем поделилась со мной всеми деталями свадебной подготовки, которые она уже обсудила со своим женихом.
– Конечно, приеду, – ответила я. – Правда, в пятницу я работаю… Но постараюсь до пяти освободиться. Обычно у нас по пятницам укороченный день.
К несчастью, именно в этот день мой босс был не в настроении и не позволил никому покинуть рабочее место раньше пяти. Но едва я освободилась, то тут же села в машину и помчалась к Кейт. Я люблю водить и, даже отработав весь день, могла проделать довольно долгий путь на автомобиле. Когда я ехала к Кейт, у меня было отличное настроение ровно до тех пор, пока я не обнаружила, что сбилась с пути и съехала с трассы где-то не в том месте. С этого момента все пошло наперекосяк.
– Ты где? – спросила Кейт, дозвонившись до меня.
– Я не знаю, – призналась я. – Мне кажется, я заблудилась.
В те времена еще не было навигаторов и смартфонов с GPS-приложениями, я заехала в какую-то совершенно безлюдную местность и не представляла, куда мне теперь ехать, чтобы выбраться на нормальную дорогу. А от телефонного разговора с Кейт, от ее недовольного и требовательного тона мое настроение заметно испортилось.
