– Да, сэр, мы почти постоянно смотрим новости с тех пор, как «Катрина» прошлась по вашей местности. Мы же видим по телевизору, что здесь творится! Какая беда вас постигла. Мы захотели хоть что-то сделать для вас, оказать хоть какую-то посильную помощь. В нашей церкви мы, конечно же, сразу стали собирать одежду и продукты. Но очевидно же, что этого недостаточно. Нужен и реальный вклад – какая-то реальная работа. Мы душой чувствовали, что нужно сюда приехать и помочь прямо на месте. Поэтому мы с приятелями сели в мой пикап и отправились сюда. Ехали всю ночь. И вот мы здесь.
Я почувствовал себя ужасно из-за того, что поначалу отнесся к этим ребятам с подозрением. Как и всем на побережье, мне требовалась помощь и притом в таком размере, в каком я и не надеялся ее найти. Но я все же упрямо повторил:
– Спасибо, Джон. Я очень ценю ваше предложение, честно. Но я уверен, вы довольно быстро найдете кого-нибудь, кто нуждается в помощи гораздо больше, чем я.
Я посмотрел на его приятелей, сидевших в пикапе – их было шестеро, – но теперь я видел их в совершенно ином свете, нежели десять минут назад. Первоначально я неверно истолковал их возбужденные взгляды и горящие глаза, посчитав, что эти парни ищут развлечений. Теперь я видел, что на самом деле они стремились сделать реально что-то полезное.
Все еще отвратительно себя чувствуя, я в последний раз отклонил предложение Джона. На его лице отразилась покорность.
– Могу я узнать ваше имя, сэр? – спросил он.
Я назвал ему свое имя.
Он протянул мне ладонь для прощального рукопожатия. Я ответил тем же. Однако, когда пожимал его руку, почувствовал, что в ней что-то есть. Я заподозрил, что Джон вложил в мою ладонь деньги.
– Мистер Ливингстон, Бог любит вас, – сказал Джон, соединив наши руки свободной рукой и как бы скрепляя их: – Бог хочет, чтобы это было у вас, и Он хочет напомнить вам о радости нашей встречи. Мы все счастливы, что встретились с вами, сэр. Пожалуйста, знайте, что мы будем молиться за вас.
Когда я отпустил его руку, я увидел, что он действительно оставил мне деньги – это была стодолларовая купюра.
– Просто верьте, что все наладится, – сказал Джон. – Бог поможет вам преодолеть это. Ваш дом будет восстановлен.
– Нет, Джон, я не могу… – пробормотал я, полагая, что он и его парни нуждаются в деньгах гораздо больше. – Я не могу принять деньги.
– Пожалуйста, возьмите их. Это немного, я знаю, но это от нашей церкви. Пожалуйста не отказывайтесь.
– Нет, Джон, нет. Это замечательный жест, правда, но…
– Пожалуйста, сэр. Если вы не позволяете нам потрудиться для вас, то употребите эти деньги на топливо для вашего генератора или на бензопилу. Вы найдете им хорошее применение, – произнес Джон и направился в сторону пикапа.
Я в оцепенении стоял на месте и смотрел на него.
– Знайте, что мы молимся о том, чтобы у вас все восстановилось – крикнул Джон напоследок, помахав мне рукой. – Да благослови вас Бог!
Когда они уехали, я сел на свой складной стул, чувствуя, что опустошен физически и эмоционально. Я не мог понять, почему на меня так подействовала эта встреча. Я даже не спросил фамилию Джона! И это означало, что я видел его в первый и последний раз.
Мало какие моменты, связанные с «Катриной», тронули меня так же, как мое общение с этим парнем в тот день. Четырнадцать лет спустя я все еще вспоминаю нашу встречу.
За всю мою жизнь было много ангелов, подобных Джону, которые приходили мне на помощь. Я узнал о доброте незнакомых людей, но, что более важно, я научился не судить ни о ком по внешности и исходя из моих собственных предубеждений.
Стьюи спешит на помощь
Людям свойственно ошибаться, собакам – прощать.
– Автор неизвестен
Я и собаку-то не хотел заводить. В детстве у меня ее не было, и вроде бы нет никаких причин обзаводиться питомцем после тридцати. И поначалу я пытался убедить свою подружку в том, что это плохая идея. Мы оба работали полный день, и мне в жизни и так всего хватало.
– Ну, пожалуйста, – просила она.
Я стоял на своем.
Она умоляюще хлопала ресницами.
Я не уступал.
Но где-то на второй месяц уговоров я, будучи немного не в себе, совершил тактическую ошибку.
Я спросил:
– А какую собаку ты бы хотела?
И все. Вскоре после того, как я проявил непростительную слабость, мы завели пса и назвали его Стьюи. Эта история была бы интереснее, если бы я сказал, что поначалу вторжение пса в мою жизнь мне сильно не понравилось. Мой привычный образ жизни перевернулся с ног на голову, и само существование Стьюи казалось мне обузой. И медленно, но верно я полюбил его, и все, что поначалу в нем раздражало, стало казаться мне очаровательным. Но все сложилось совсем не так.
Я влюбился в Стьюи с первого дня. Я не переживал, если он писал на ковер. Я не сопротивлялся, когда он жевал мои носки. Я не наказал его после того, когда он сожрал двадцатидолларовую купюру, упавшую на пол (хотя нет, тут я немного возразил).
Следующие два года были совершенно прекрасными. Я перестал путешествовать и использовал каждый свой отпуск (и больничный – только никому не говорите!), чтобы сидеть дома и возиться со Стьюи. Мы ходили в парк, где он играл с другими собаками или часами бегал за своим любимым уличным мячиком. А потом мы шли домой, и он приносил мне уже свой домашний мячик. Я кидал мяч, а Стьюи приносил его обратно. И так продолжалось часы напролет.
Моя подружка тоже любила его, но у нее не было столько свободного времени на общение со Стьюи, как у меня. Я работал бухгалтером по будням ровно с девяти до пяти (а иногда даже ускользал с работы пораньше), а она – парикмахером. Это означало длинные смены, а иногда и работу по выходным. Наверное, поэтому Стьюи ходил хвостом из комнаты в комнату за мной, а не за ней.
К сожалению, наша совместная жизнь с подружкой постепенно дала трещину. То, что казалось поначалу милым и очаровательным, понемногу приелось. И хотя я был готов пойти на жертвы, моя склонность к компромиссам поубавилась. Отношения между нами испортились настолько, что мне не захотелось их продолжать. Мы расстались.
То, с кем останется Стьюи, даже не обсуждалось. Ему было четыре года, и все это время он был только моей собакой.
Потом я познакомился со своей будущей женой Джози, и нас стало трое. Однажды, я как всегда выгуливал, Стьюи без поводка в парке, не думая, можно так делать или нет. Но в тот день он отбежал от меня слишком далеко…
– Стьюи! – позвал я. Он посмотрел на меня, но не сдвинулся с места – как будто услышал свое имя, но не увидел меня. Я стянул с себя черную шапку.
– Стьюи, ко мне!
