В голове крутились слова моего физиотерапевта: «Синди, ты должна подружиться со своей коляской». Но дружбе не суждено было случиться – черед два года после ампутации обеих ног ниже колена я пожертвовала мою несостоявшуюся «подругу» организации, которая отчаянно в ней нуждалась. Пришлось довольствоваться офисным креслом.
Колин позвал на помощь нашу соседку. Общими усилиями они усадили меня в кресло и отвезли к машине. Я уселась за руль, а сломанную левую ступню заботливо пристроила на пассажирское сиденье. Правая же ступня надежно держалась на конце протеза, поэтому я могла жать на педали газа и тормоза.
Когда мы приехали в школу, я заметила на парковке подругу, помахала ей и подозвала к машине.
– Ты не поможешь Колину занести сумки в школу? Сегодня утром я сломала ступню и не могу ходить.
Она ахнула. Но когда я как ни в чем не бывало показала ей рукой на ступню, лежащую на пассажирском сиденье, она рассмеялась.
– Боже, Синди, я и забыла, что у тебя ненастоящие ноги.
Мы все посмеялись и согласились, что, сломай я настоящую ногу, было бы гораздо хуже.
Я позвонила на мобильный Крису, парню, который делает мне протезы, и оставила сообщение с просьбой о помощи – возможно, в моем голосе сквозило отчаяние.
– Мне нужно вечером вернуться в школу на праздник, – объяснила я.
Я помолилась про себя о том, чтобы ногу можно было починить.
Ну и кусачие же сегодня аллигаторы, подумала я, заводя машину, чтобы отправиться в мастерскую Криса, которая находилась в центре Денвера.
Повернув ключ, я обнаружила, что у меня кончился бензин. Я закатила глаза, покачала головой и простонала:
– Да что ж такое-то!
Потом я вспомнила, что всего в нескольких кварталах от школы находится автомастерская. Я надеялась, что, несмотря на ранний час, она открыта и там есть кто-то, кто поможет мне заправиться.
Я подъехала к мастерской, остановилась у закрытой двери и начала сигналить. Дожидаясь чьего-нибудь появления, я вновь попыталась дозвониться до Криса. Бинго! Он взял трубку после второго гудка и велел мчаться к нему в офис.
– Позвони, как доберешься, я встречу тебя на парковке. Думаю, что мы быстро все починим.
– Ура! – я стукнула кулаком по приборной панели. – Ха! Аллигаторы меня все еще не сцапали!
Возможно, я произнесла это вслух.
После нескольких сигналов моего клаксона из мастерской появился угрюмый мужик, который был явно недоволен тем, что я так бесцеремонно его вызываю. Я опустила стекло и начала объяснять, что сломала ступню и мне нужна помощь с заправкой.
– Вы сломали ступню?
Когда он заглянул в окно моей машины, я снова показала рукой на сиденье, где лежала часть протеза. Он опустил взгляд на мою ногу, его брови поползли вверх, и он расхохотался в голос.
– Да уж, не каждый день такое увидишь.
По дороге в офис Криса я позвонила подруге. Мы поговорили всего пару минут, когда у меня разрядился телефон. Я тяжело вздохнула, не зная, как сообщить Крису о моем прибытии.
Но он вышел из здания ровно в тот момент, когда я заезжала на парковку – увидел мою машину в окно. Крис взял мою сломанную ногу и понес ее к себе офис, а через десять минут вышел оттуда с готовым протезом. Я приладила ногу на место, а он немного подрегулировал ступню, чтобы у меня не было проблем с ходьбой. С парковки я уезжала, радостно махая ему рукой.
– Сегодня вам меня не съесть, аллигаторы!
По дороге я заехала в продуктовый магазин. По прогнозу вечером ожидался сильный снег и метель, но у меня в доме никто не останется голодным. Разложив продукты, я присела, чтобы выпить кофе.
Посмотрев на часы, рассмеялась. Не было еще даже десяти часов, а у меня произошло уже столько событий. Если бы я хоть раз за это утро сдалась и дала аллигаторам меня сожрать, я бы не получила необходимую помощь и не смогла твердо встать на обе ноги, хоть они у меня и ненастоящие.
На праздник в школу я приехала задолго до начала. Учительница Колина даже не поверила, что я смогла прийти. Но на пути к этому радостному событию меня не остановит даже сломанная нога (и болото с аллигаторами).
Неожиданная радость
Истинное раскаяние означает полное примирение с человеком.
– Лоана Блэквелл
Был прохладный весенний вечер. Я как раз заканчивала мыть посуду после ужина, когда у меня зазвонил телефон. Причем звонок раздался не на мобильный, а на стационарный номер, что было большой редкостью в последнее время.
– Это Линда Ньютон? – спросила женщина, чей голос мне показался смутно знакомым.
– Да, – ответила я, пытаясь определить, кто звонит.
– Это Джанет Роудс.
Имя мне показалось знакомым, но саму женщину я не вспомнила. За свою жизнь с кем я только не была знакома! Мне довелось проживать на обоих побережьях, в крупнейших городах Калифорнии – так что у меня было много знакомых, всех сразу и не припомнишь.
Позвонившая мне Джанет стала объяснять что-то насчет Гавайев, на которые она переехала, но и это не помогло мне вспомнить ее. Я все еще не понимала, чем вызван ее звонок – тем более что разница между нашими часовыми поясами была три часа.
– Я звоню, чтобы извиниться перед вами… – в конце концов сказала Джанет – и вот только тогда я ее узнала!
Надо же, двадцать лет прошло с тех пор, как мы виделись в последний раз. И та встреча была одной из самых неприятных в моей жизни. Поистине неожиданный звонок!
– Я хочу попросить у вас прощения за скандал, который устроила в классе, когда вы были учителем моей дочери. Мне очень стыдно, что в тот день я отчитала вас за то, что вы наказали Стефани. Я вела себя безобразно. Теперь-то я понимаю, что вы были правы. И наказали ее совершенно справедливо. Вы хотели сделать как лучше для нее… Вы, наверное, удивляетесь, почему я не позвонила раньше? – продолжила Джанет и тут же пояснила: – Я сейчас прохожу терапию… И чтобы мое выздоровление шло быстрее, я разыскиваю людей – всех, с кем когда-то воевала или на кого обижалась, – и стараюсь помириться с ними, прошу у них прощения.
Ух ты! – опешила я. Вот уж никогда не думала, что все повернется такой удивительной стороной!
Двадцать лет назад я очень переживала из-за того неприятного инцидента. Я была молода и преподавала в школе всего лишь второй год. Дочь Джанет, Стефани, вела себя очень грубо и вызывающе – она была агрессивно настроена к другим ученицам класса, обижала их. И однажды я в качестве наказания заставила ее на перемене остаться в классе. Я была добра и справедлива, когда назначала ей это наказание (по правде сказать, Стефани мне нравилась, хотя ее вызывающее поведение доставляло много проблем). Но на следующий день после этого в класс явилась ее мать – вот эта самая, Джанет, звонившая мне сейчас – и, полная праведного гнева, стала обвинять меня во всех смертных грехах, начиная от несправедливости по отношению к ее дочери и заканчивая упреками в том, что я взращиваю фаворитов и не забочусь одинаково обо учениках. Она кричала так громко, что учителя в соседних классах, включая нашего директора, невольно стали свидетелями этого скандала.
