Элька пожалела бы Румянцева и доехала бы с ним на автомобиле до дома, если бы он продолжал оставаться мокрым и несчастным. Но в кафе его брюки высохли. К тому же на улице хорошенько пригревало весеннее солнце, так что прогулка должна была доставить им массу приятных минут.
Румянцев давно не гулял по московским улицам, он крутил головой, пытаясь охватить взглядом все новостройки и припомнить старые здания, примыкающие к ним. Поездки в автомобиле лишали его удовольствия видеть, как растет и хорошеет родной город, не тот Сити, в котором он привык вращаться, а старые, полные воспоминаний детства места. Вот здесь неподалеку от зоопарка они гуляли с няней, поджидая, когда отец пришлет за ними автомобиль. А на этом месте был когда-то рынок под названием Тишинка, он точно помнит! А теперь бутики. И высоток этих здесь раньше не было… Много же улиц они протопали. Он посмотрел на Белоснежку.
Эля вышагивала чинно, прислушиваясь к редкому чириканью птах на распускающихся деревьях.
– Раньше в кустах под моими окнами пели соловьи, – вздохнув, сообщила ему Элька. – Теперь уже нет. В городе остались одни воробьи да вороны. Зато у деда в деревне соловьи все еще поют! – Она радостно улыбнулась. – Представляешь?! Такие трели выводят! Я люблю пение птиц, – призналась Элька.
Румянцев не понял, чему она тогда радовалась, когда он звал ее стрелять уток. Или утки это не птицы и их кряканье ей не нравится? Интересно, а как она отнесется к орлану? На соловья он не тянет, да и на утку не похож. Вдруг, когда они поженятся, она заявит, что терпеть не может орланов?! Румянцев пригляделся к Белоснежке. Вряд ли такое заявит, для этого она слишком мягкая, уступчивая, скромная. Вот на такой девушке он и женится впоследствии. Кстати, нужно с ней поговорить об этом.
– Эля, я приглашаю тебя завтра прокатиться по Волге, – предложил Румянцев, – соловьев не обещаю, но чаек будет полно.
– На прогулочном теплоходе?! – От неожиданного, но очень интересного предложения, она остановилась. – По Волге?! Обалдеть, как бы сказала Маринка!
– Не на теплоходе, на яхте, – пожал плечами Румянцев, говоря об этом как о само собой разумеющемся факте. – А кто такая Маринка?
– Да так, подруга, – отмахнулась Скороходова, до которой медленно доходил тот факт, что олигарх приглашает ее на свою яхту.
– Тебе понравится, – уговаривал ее тот, – общество будет ненавязчивым, так, пара-другая друзей и партнеров по бизнесу. Помнишь, те, что были на охоте? Мне показалось, что ты подружилась с Марией, дочкой одного из них.
– Подружилась, – совестливо вздохнула Элька, но признаваться в обмане не стала. Завтра она поедет и подружится с этой Марией заново. Нужно будет только расспросить сестру, чем они занимались и что обсуждали. Зря она боялась Румянцева и просила Марину выдавать себя за нее. Олигарх оказался совсем не олигарх, а обычный парень, у которого есть свои комплексы, связанные с Московским метрополитеном. Олигарх, так сказать, с человеческим лицом.
С ним приятно прогуляться по улицам, заманчиво провести романтический вечер на яхте. Впрочем, на романтику в их отношениях он не намекал, но ведь замуж-то зовет! После предложения покататься на яхте Скороходова сжалилась над Румянцевым и села в иномарку, бесконечно обрадовав своим поступком Левушкина, которому приходилось неимоверно изощряться, объезжая припаркованные на узких улочках многочисленные автомобили.
Румянцев отвез ее к дому, сообщил, что вечером они встретиться не смогут – у него срочные дела. А вот завтра утром он заедет за ней, и они поедут на Волгу, где их будет поджидать белоснежная яхта. Элька размечталась и пропустила тот необыкновенный момент, когда влюбленные расстаются. Топталась у своего подъезда и соображала, что хорошее она может сказать Румянцеву на прощание, кроме того, что поблагодарит за экскурсию по зоопарку.
Тот дожидаться благодарностей не стал, наклонился к Эльке и поцеловал ее. Поцеловал так, как мужчина обычно целует свою собственность, – решительно, не принимая никаких возражений, и вместе с тем нежно. Левушкин протянул из машины букет роз, Никита сунул цветы Эльке и нырнул обратно в салон. Элька проводила взглядом удаляющуюся со двора иномарку и полезла за телефоном.
Сестры любили разговаривать по ночам, когда устраивались в одной постели и им никто не мешал. Лунная ночь, одинокие звезды на черном небе, свет фонарей в окне и мелькающие на их фоне тени деревьев, похожие на фигуры инопланетян, – таинственная обстановка способствовала откровениям. В такие моменты они выдавали друг другу страшные тайны и делились самым сокровенным. Сегодня была такая ночь, и сначала рассказывала Элька.
– Он такой заботливый, добрый, милый, – шептала она Марине, хотя в комнате, кроме них и кота Василия, никого больше не было. – И так приятно целуется…
– Мой, который пока еще не мой, но обязательно им станет, тоже заботливый. Предложил нам с Машкой завтра покататься на яхте друга!
– Ой, так он наверняка звал вас к Румянцеву! – всполошилась Элька.
– Да ты что?! – Марина привстала на локте. – Неужели мне придется не ехать?! Может быть, настало время признаться твоему олигарху, что нас двое? Так хочется на яхте покататься!
– Покатаешься еще, – обнадежила ее сестра, – а признаваться еще рано. Я только-только начинаю в него влюбляться, да и он испытывает ко мне какие-то нежные чувства. Целует вот на прощание. – Она вздохнула. – Давай повременим немного. Мало ли что?
– Давай, – согласилась Марина, – но только совсем недолго! Я не могу рисковать, того и гляди стервозные хищницы высшего света уведут моего из-под носа. Ты завтра за ним приглядывай там, на яхте. – Она вернула голову на подушку. – Обидно все же, но ради тебя я останусь. Может быть, каким-то образом ему передать, что им заинтересовавшаяся особа осталась на берегу?!
– Маринка, ну что ты говоришь?! Твой же тоже думает, что мы в единственном числе. Я боюсь признаваться в том, что нас двое. Боюсь и пока не хочу. Да и не могу почему-то.
– Вот-вот, – тяжело вздохнула та, – смотри не проговорись. И постарайся быть с ним чуткой и внимательной. К спиртному не прикасайся! Под его пагубным воздействием можешь проговориться. Помни, что женский алкоголизм не вылечивается!
– К спиртному не притронусь, – пообещала ей Эля. – Постараюсь быть чуткой и внимательной.
– Запоминай все, потом мне расскажешь, если он обратит внимание на какую-нибудь другую дуру!
– Ну что ты, не переживай! – попыталась успокоить ее Эля. – Я уверена в том, что он прекрасно понимает, что такая дура у него одна. Зачем ему другая?
– Очень смешно, – простонала Марина, которой было очень обидно, что обстоятельства складывались не в ее пользу.
– Правильно, – прошептала Элька, – давай отнесемся к этому делу с юмором. Не последняя же в нашей жизни прогулка на яхте! Если я выйду замуж за Румянцева, то…
– Не смей в этом сомневаться! – Марина протерла глаза и повернулась к сестре. – Твои твердые и бесповоротные действия приведут к браку, а сомнения следует отбросить прочь. Сомневающиеся девушки глупы и апатичны, отчего им зачастую не везет в сердечных делах. Ты хочешь, чтобы тебе повезло?! – Элька кивнула головой. – Тогда повторяй про себя: «У меня все получится! Я все смогу!».
