— Берта, я пытался защитить вас от всего этого, но ваш
маленький ублюдок зашел слишком далеко! — сказал он.
— Думаю, что не так уж и далеко, — вставил я.
Ну если ты называешь это «не так уж и далеко»…
— Прошлой ночью кто-то из ваших стрелял по одной машине, —
сказал я.
— Да?
— Рядом с домом Финчли.
Глаза Селлерса сузились.
— Ты знаешь об этом?
— Если ты будешь поблизости, то увидишь, как минут через
десять сюда подъедет машина с двумя пулевыми отверстиями.
Он оглядел меня прищуренными глазами и подозрительно
спросил:
— Если ты нашел машину с двумя дырками от пуль, это уже
что-то, Малыш! Чья она?
— Это собственность Кэтрин Эллиот, которая живет в квартире
14—Б.
Селлерс задумался:
— Если в ее машине два пулевых отверстия, то можно брать
ордер на обыск.
— А что тебе это даст?
— Не знаю, но, во всяком случае, можно посмотреть.
— К тому времени там уже ничего не будет.
— Почему ты так думаешь?
— Она знает, что дело плохо.
— Почему она это знает?
— Потому что в ее машине две дырки.
— Так, подожди, подожди, — сказал Селлерс. — Если это один
из твоих фокусов, я должен знать об этом. Ведь мне нужны основания… Вот если я
получу ордер, то все будет законно.
— К тому времени, как ты получишь ордер, Кэтрин и все улики
исчезнут, — сказал я. — Если ты хочешь что-нибудь найти, то должен подняться к
ней в квартиру не позже чем через десять секунд после того, как она приедет.
— Я не могу обыскивать без ордера. Думаешь, она разрешит?
— Она ничего не разрешит, — сказал я, — но если ты зайдешь к
ней в квартиру как офицер полиции и обнаружишь улики…
— Какие улики?
— Увидишь!
— Но есть ли у меня право входить к ней в квартиру?
— Есть довольно щепетильное решение Верховного суда. Руки у
тебя, как у офицера полиции, связаны. Ты ничего не можешь сделать с
подозреваемым без того, чтобы не предупредить его, что он может воспользоваться
услугами адвоката, что он может не отвечать на вопросы и так далее. Другими
словами, ты должен сначала рассказать ему все это, стоя за дверью, а потом уже
поговорить. А если ты этого не сделаешь, то никуда не попадешь.
— Можешь не рассказывать мне о решениях Верховного суда, —
резко сказал Селлерс.
— Тебе придется их учитывать.
— Да, конечно, — сказал он, — но это не значит, что они мне
нравятся.
— Но, — сказал я, — осталась одна великолепная лазейка:
какой-нибудь частный детектив может послать все права этого преступника
подальше, потом войдешь ты, а доказательства вины уже будут налицо. Верховному
суду придется закрыть на это глаза.
— А как мы устроим такую ситуацию? — спросил Селлерс.
Я указал пальцем на Берту.
— Черт побери, Дональд, тебя, твои планы и… — начал он.
— Заткнись! Она едет, — прошептал я и толкнул Селлерса.
Мы спрятались за автомобиль. Но Кэтрин была слишком
взволнованна, чтобы обращать на нас внимание. Она поставила машину на стоянку,
заглушила мотор, вытащила ключ и бросилась в дом.
— Пошли, — сказал я Селлерсу, — у нас мало времени.
Селлерс ненадолго задержался, чтобы посмотреть на дырки в
машине. Мы бросились за Кэтрин, Берта — за нами.
— Что мне нужно делать, Дональд? — спросила Берта.
— Ты займешься своим делом.
— Грубо?
— Чем грубее, тем лучше.
— Ты думаешь, у нас это пройдет?
— Да.
— Дональд, — вздохнула она, — до чего же ты умный маленький
ублюдок! Мы и раньше действовали сообща, ну что ж, попробуем еще раз!
Мы вошли в коридор. Селлерс показал удостоверение сидевшему
за столом консьержу и пошел к лифту. В дверь с номером 14-Б постучал я. Никто
не ответил. Я постучал, снова и сказал:
— Вашу машину, мадам, осмотрела полиция. В ней обнаружены
два пулевых отверстия.
Дверь осторожно приоткрылась, и Кэтрин заговорила прямо в
образовавшуюся щель:
— Я хочу сделать заявление. В мою машину стрелял частный
детектив Дональд Лэм и…
Она не договорила, потому что в этот момент Берта толкнула
дверь со словами:
— Не возражаешь, если мы войдем, милочка? — И, не дожидаясь
приглашения, вошла первой.
— Я возражаю, черт побери, — сказала Кэтрин. Потом она
увидела меня и ткнула в меня пальцем: — Вот человек, который стрелял по моей
машине.
Селлерс посмотрел на меня, и я почувствовал, что он начинает
понимать, в чем дело. Он понял, что Кэтрин говорит правду, и спросил:
— Вы хотите подать жалобу, мадам?
— Да, — сказала она.
Вы понимаете, — сказал Селлерс, — что это серьезное
обвинение, вернее, несколько обвинений. Оно включает умышленную порчу
собственности и применение оружия в пределах городской черты. Если вы будете
подавать жалобу, я тут ни при чем.
— Я подаю жалобу, — сказала она.
— Где это произошло? — спросил я.
— Ты знаешь где. Моя машина стояла напротив…
— Ну-ну, продолжай, — сказал я, когда она замолчала.
— Я не собираюсь отвечать на твои вопросы, — выпалила она и
повернулась к Селлерсу. — Офицер, что вы стоите! Этого человека нужно
арестовать. Он пытается навредить мне всеми возможными способами. Он был в
«Беттер бизнес-бюро» и жаловался на меня. Он досаждает мне только потому, что я
не даю ему кое-какие сведения.
— Я ведь говорил, Малыш, что ты попадешь в беду. Ты стрелял
в ее машину? — спросил Селлерс.
Я рассмеялся:
— Не будь ребенком. Вчера ночью полиция гонялась за какой-то
машиной. В эту машину стреляли. Почему ты не спрашиваешь ее, где она была вчера
ночью, точнее, что она делала на Хэммет-авеню?
Селлерс оглянулся на Кэтрин, и то, что он увидел на ее лице,
рассеяло его сомнения.
— Посмотри здесь все, Берта, — сказал я. Берта прошлась по
квартире.
— Не смейте обыскивать мою квартиру! — закричала Кэтрин. —
Не смейте! Я… Офицер, защитите меня.
