— Зачем тебе, Дональд?
— Пригодится, если я когда-нибудь встречу этого парня.
Она опять покачала головой.
— Ты все еще любишь его, — упрекнул я ее.
— Я его ненавижу!
— Тогда зачем ты приехала в Лос-Анджелес и почему пытаешься
защищать его?
— Я не пытаюсь защищать его!
— Ну, как хочешь, — сказал я и замолчал. Ей стало неловко.
— Я взяла все деньги, что сумела наскрести, купила
автобусный билет и приехала сюда. — Через мгновение она продолжила: — Я
приехала голодной и грязной. Мне нужно принять ванну, сменить белье и…
— Ты приехала, чтобы умолять его вернуться, — прервал я.
— Умолять? К черту! — выпалила она. — Он настоящая сволочь.
Он выиграл сто двадцать тысяч долларов на тотализаторе, и его имя с фотографией
попало во все газеты. Я приехала сюда, чтобы послать девочкам с работы открытки
со штемпелем Лос-Анджелеса, потому что в газете было написано, что он живет
здесь. Я не могу допустить, чтобы девочки подумали, что я отношусь к ним
высокомерно. Кроме того, я слишком гордая и не могу позволить им даже
подозревать обо всем случившемся. И вот где-то какой-то карманник вытащил у
меня из сумочки кошелек, каким-то образом вынул из него деньги, а кошелек
положил на место. Я ни о чем не подозревала, пока не приехала сюда. И здесь
обнаружила, что осталась без денег.
— Иди к нему и заставь отдать тебе твою долю, — сказал я.
— Я, если даже буду умирать от жажды в центре Сахары, не
попрошу у него и стакана воды. Знаешь, что я собираюсь делать? Если не найду
работу, то, пока чего-нибудь не отыщу, пойду торговать своим телом. Я
совершенно разорена.
Я заплатил по счету.
— Пошли.
— Куда? — спросила она.
— У меня здесь рядом есть квартира, — ответил я. — Она не
слишком шикарная, но я приведу тебя туда и оставлю ключ. Там ты можешь принять
горячую ванну. А я в это время заберу из камеры хранения твои чемоданы. До
четырех ты успеешь. Ты должна позвонить им или прийти туда?
— Прийти.
— Ах, вот как, хорошо, тогда ты можешь…
— Нет, не могу, Дональд, — сказала она, — я не могу сделать
это. В конце концов, мы почти не знакомы.
Ты ведь собиралась продавать себя незнакомым мужчинам, —
напомнил я. — У меня на двери задвижка. Ты можешь закрыться изнутри. Я даю тебе
десять минут, чтобы искупаться в хорошей горячей ванне, и десять минут, чтобы
одеться. За это ты, когда будешь уходить, приберешь ванную.
Эта просьба сделала свое дело. Перспектива искупаться в
горячей ванне также подействовала. Она улыбнулась:
— Это очень любезно с твоей стороны, Дональд, но боюсь, что
я не заслуживаю такого отношения.
— Ничего страшного, — сказал я, — тебе ведь нужно где-нибудь
помыться и переодеться. Когда ты закончишь со своими делами, то получишь триста
долларов — это будет неплохой материальной поддержкой для тебя на первое время.
Она вздохнула:
— Конечно, неплохо было бы воспользоваться ванной. Я отвез
ее домой, показал, где лежат полотенца, и сказал:
— Распоряжайся тут, пока я не привезу твои вещи. Там на
двери задвижка и…
— Я не хочу держать тебя на улице, Дональд.
— Ничего, — сказал я, — будь как дома, пока я не вернусь. Я
постучу, ты откроешь, я оставлю вещи и отвезу тебя на встречу.
Она смутилась, а я продолжал:
— Когда тебе выплатят триста долларов наличными, пока ты не
найдешь работу, будет на что жить. Твоих показаний будет достаточно, и тебе не
придется свидетельствовать по этому делу в суде.
— О, я так надеюсь на это, — сказала она. — Я… я не знаю,
смогу ли выдержать все это, но… Я, когда увидела объявление, сделала это не
задумываясь. Я была почти на дне. Нужно было выбирать — ответить на объявление
или… — Она замолчала.
— Конечно, — заметил я, — ты должна была это сделать. Ведь у
тебя не было выбора. Господи, ты хотела отправиться на улицу. В городе полно
полицейских. Тебя бы забрали за проституцию. Что дальше? Девочкам из твоей
конторы было бы о чем почитать в газетах!
Она затаила дыхание, потом пробормотала:
— Я не думала об этом.
— Зато я об этом думаю, — сказал я. — Дай мне ключ от камеры
хранения. Нужно торопиться.
Она отдала ключ.
— А как же ты, Дональд? Ты видел эту аварию?
— Я думал, что смогу откопать свидетеля, — ответил я, — с
этим человеком я и должен был сегодня обедать.
Но если ты хочешь вымыться в ванне, у нас нет времени на
разговоры. И смотри прибери в ванной комнате! Она рассмеялась:
— Я отличная хозяйка, Дональд.
— Я ухожу, а когда постучу, ты откроешь, и я поставлю
чемоданы, — сказал я.
— Спасибо за все, Дональд.
Она начала раздеваться еще до того, как я закрыл дверь. Я
подождал у двери, чтобы узнать, закроется ли Дафни, но ничего не услышал.
Камера хранения была не очень далеко, но я взял такси, чтобы
избежать проблем с парковкой. Вставив ключ в дверцу, я открыл ячейку, достал
неплохой чемоданчик и сумку и, вернувшись обратно, постучал в дверь.
— Открыто! — крикнула Дафни. Я вошел.
Она завернулась в полотенце и выглядела посвежевшей.
— Дональд, ты прелесть! Я улыбнулся.
— Поторопись, — сказал я, оставил чемодан и сумку и вышел.
Когда я закрывал дверь, она все еще улыбалась.
— Ты вернешься?
— Через десять минут, — обещал я.
Я пошел к телефону в конце коридора и набрал номер, который
дал мне Харнер. Он сразу же поднял трубку.
— Мистер Харнер, — заговорил я, — это Дональд Лэм. Я должен
был позвонить в три, простите, что немного опоздал. Вы хотели дать мне ответ.
— Да, мистер Лэм.
— Вы ответите?
— Да, мистер Лэм.
— Каков же ваш ответ?
— Простите, — сказал он. — На меня вы произвели впечатление
достойного молодого человека, но мое начальство придерживается другого мнения.
Им кажется, что вы не видели происшествия, а только хотите получить триста долларов.
Они считают, что ради этого вы решили подтвердить все что угодно. Не сердитесь,
мистер Лэм. В этом деле я всего лишь посредник. Я рассказал обо всем
начальству. В этом деле участвует юрист, который сказал, что платить за
лжесвидетельство считается преступлением. Мне очень жаль, что все так вышло, но
я обязан лишь передать вам факты.
