Как и ожидали, заявился Евгений Хлестаков. Он, мелко семеня ногами, пробежал на кухню и сразу принялся раскладывать на столе бумажки, изображающие те или иные уголки Подмосковья.
– Я подобрал всем отличные варианты, – обнадежил Хлестаков нахмурившихся жильцов. – Для писателя за совершенно смехотворную доплату – квартира в Недоделкино, где тусуется подобная ему братия. Господ Кошкиных ждет аккуратная квартирка на юго-западе…
– На Юго-Западе?! – захлопала в ладоши Матильда. – Вот это да!
– Кхм, на юго-западе области, в населенном пункте с живописным названием Шахтер…
– И кто же его населяет, этот пункт?! – рявкнул Федор, оттесняя погрустневшую жену.
– Достойные люди, наверняка представители этой мужественной профессии…
Я не хочу к достойным, – захныкала Матильда, – я не представитель, я москвичка. Федя! Я никуда не поеду. Я не хочу оставлять брильянты непонятно кому!
– Минуточку, минуточку, – всполошился Хлестаков, – вы же обещали и были готовы к переезду!
– Ну, знаете ли! – поддержал соседей Звягинцев. – Вы тоже хороши! Недоделкино с шахтерами – не лучший вариант для столичных жителей. Интересно, а что вы приготовили для Василисы?
– Для госпожи Васильковой выбор огромен. – Хлестаков принялся доставать из своей папки дополнительные листочки с видами природы. – ГЦеглово, Дятлово, Галкино…
– Странно, – процедил Звягинцев, – с чего это вдруг? Она что, птица другого полета? Пусть тоже едет в Недоделкино! Растуды твою налево!
– Господа! Господа! – суетился покрасневший от злости агент. – Прекратите ругаться. Вариантов множество! Давайте рассматривать их по существу!
– Ах, по существу?! – не выдержала Василиса. – Давайте. Я хочу квартиру в том городе, где проживаю. Такой вариант у вас есть? – Хлестаков развел руками. – Тогда нам не о чем говорить!
Василиса развернулась и демонстративно вышла. Следом за ней направились к выходу писатель с Кошкиными. Кулемин протянул руку для того, чтобы полюбоваться пейзажами Подмосковья, но Хлестаков его опередил. Он собрал листки обратно в папку и принялся звонить по мобильному телефону. Кулемин пожал плечами и вышел.
– Господин Плюхин, – звонко зашептал Хлестаков. – Они взбунтовались! Все! Я говорил… Я предупреждал… Я грозил… Нет, господин Плюхин, пригрозить я не успел, они разбежались. Что сказать?! Что пообещать?! Золотые горы? Да они здесь все помешаны на брильянтах, я же вам говорил. Хорошо, уничтожить, стереть в пыль, растолочь в ступке… Так и сделаю, господин Плюхин.
– Вы слышали?! – зашептала Василиса Звягинцеву. – Уничтожить и растолочь! Вот гады! С каким криминальным агентством мы связались. – Она прикрыла дверь, у которой подслушивала. – Что теперь делать? Бояться? Или уничтожить Хлестакова прямо сейчас? Жаль, что Руслан нас не слышит. Он-то наверняка что-то придумал бы.
– Конечно, это его работа, – согласился писатель, – мы же его наняли. Правда, не заплатили ни копейки. Может быть, сунуть ему какой– нибудь аванс?
– Уж авансы, будьте уверены, – прошептала Матильда, – он получает от Васюни. А что? Я ничего. – Она посмотрела на мужа, который толкнул ее в бок. – Молодец, Василиса, правильно делает. Жалко только, что сыщик не миллионер. Хотя, если он поможет нам найти преступника с брильянтами, мы с ним поделимся. – И она уточнила: – Василиса обещала поделиться.
– У преступника нет брильянтов, – зло ответил ей супруг. – Драгоценности он не смог найти по одной простой причине.
– По какой?! – подозрительно прищурился Звягинцев. – Признавайся, Федор!
Я и не собираюсь скрывать, – вздохнул тот. – Брильянты старуха спрятала в подъезде!
– Этого не может быть, – прошептала Василиса. – Алевтина Ивановна – старая женщина, она бы…
– Когда твоя Алевтина Ивановна прятала свои брильянты, она была достаточно молодая. – Федор распалился. – К тому же лучшего места не найти. В наших подъездах капитального ремонта не было со дня постройки дома! И в будущем ничего, кроме побелки, не предвидится…
– Очень даже может быть, – задумался писатель и заговорил вкрадчивым голосом, от которого в жилах стыла кровь. А как же иначе, ведь это была практически разгадка! – Итак, молодая женщина почувствовала, что над ее головой сгустились тучи! Дзержинский не доволен, товарищ Воробьева слишком мягкотела, чего нельзя допускать в процессе революционных преобразований!
Звягинцев тихо отошел от кухонной двери и прошел в подъезд, все гуськом побрели следом за ним.
– Она возвращается домой, как обычно, поздним вечером и что видит?
– Что? Что она видит? Привидение?! – ужаснулась Матильда и схватилась за рукав мужа.
– Фи, Матрена, как вы банальны, – перекосило Звягинцева. – Вам бы писать детские книжки! Она идет по лестнице и видит, что в подъезде по случайному совпадению идет косметический ремонт! Кругом полно ведер, лестниц, щеток и прочей дребедени, необходимой в таких случаях. Рабочие ушли отдыхать, а инструмент оставили на месте…
– Неправдоподобно, – покачал вихрастой головой студент. – Я бы первый все спер. – Он виновато оглядел присутствующих. – Это я так, для примера и на всякий случай.
– Для примера, молодой человек, могу вам сказать, – недовольный тем, что его перебили, возразил писатель, – что вы тогда еще не родились. Попробовал бы кто у товарища Дзержинского спереть из подъезда щетку! Расстрел на месте!
Кулемин испуганно вытянулся в струнку и надолго замолчал.
– Она видит лестницу, берет ее, и первая мысль у нее мелькает…
– Расстрел, – прошептала Матильда с ужасом.
– На этот раз вы совершенно правы, – кивнул Звягинцев. – Она думает о расстреле. Но в те времена расстрел чаще всего заменяли Сибирью. У нее появляется надежда выжить. Она смотрит на лестницу, на стену. Подставляет лестницу к стене и…
– Вешается?! – ахнула Матильда и схватилась за перила лестничной клетки.
– Глупости! – оборвал ее Звягинцев. – Она лезет наверх, вытаскивает кирпич, откалывает половину, сует на место половины брильянты и вставляет кирпич в стену. Наутро приходят маляры, все замазывают и белят. Шито-крыто.
– Но ее же не расстреляли и не сослали? – не согласилась с его версией Василиса. – Отчего же Алевтине Ивановне не вытащить свои драгоценности обратно?
– Ради чего? – спросил ее Звягинцев. – Она – коммунистка, ей самой ничего не нужно, а наследников у нее нет. Если не считать того парня, который вам звонил и представлялся Воробьевым.
Я не знаю никого с такой фамилией, – изумилась Василиса.
– Ну, ну, – процедил писатель, – гляди-ка ты у нас. В любом случае клад в этой стене, – Звягинцев хлопнул рукой по поверхности, – принадлежит мне. Это моя стена. Но в отличие от вас, Федор, если я что-то найду, с вами поделюсь.
– Но это моя версия! – возмутился тот и начал торговаться с писателем.
