Акин сунул руку под халат, и Ханна едва сдержала смешок, представляя, как он чешется. Может, ей стоит громко зевнуть и притвориться, будто она только что проснулась? А потом якобы обнаружить его во дворике и изобразить удивление? Наверное, она так и сделает, когда он перестанет чесаться…
Что-то уж больно долго он чешется. Неужели он…
О господи. Так и есть. Он ласкает себя!
Ей надо обязательно дать ему понять, что она здесь! Однако Ханна боялась шевельнуться. От волнения у нее пересохло во рту. Она закрыла глаза, но от этого стало только хуже, потому что все проснувшиеся в ней чувства обострились. У нее набухли соски, а внизу живота разлилась сладостная боль.
Она уже целую вечность не занималась тем, чем сейчас занимался Акин, и сейчас ей очень захотелось прикоснуться к себе. Она открыла глаза, чтобы понять, заметил ли он ее. Нет, не заметил. Его ноги были широко расставлены, его рука мерно двигалась под полой халата, постепенно увеличивая темп.
Ханна услышала его учащенное дыхание и, охваченная возбуждением, напряглась. Время остановилось. Спустя мгновение он с тихим стоном выдохнул и расслабленно откинулся на спинку. В наступившей тишине Ханна услышала биение собственного сердца. Она даже испугалась, что Акин услышит его - так громко оно стучало.
Наконец он встал с оттоманки, небрежным движением сбросил халат и обнаженным поднялся по ступенькам, ведшим к бассейну. Ханна залюбовалась им. Он был красив, как модель с календаря. В голубоватых отблесках подсветки было хорошо видно его мускулистое тело, создавая которое, природа проявила удивительную щедрость. Ханна стыдилась своего желания смотреть на него, однако она не могла оторвать глаз.
Акин зашел в воду и вдруг замер. Непроизвольно сжав кулаки, он повернулся в сторону Ханны и устремил взгляд прямо на нее.
- Я и забыл, что у тебя тоже есть выход сюда, - спокойно сказал он. - Иди в кровать. Тебе надо отдохнуть. - Подняв руки над головой, он нырнул, а потом поплыл, мощно загребая руками.
Ханна с облегчением рассмеялась, а потом… Что только что произошло? Почему он не рассердился?
Она прилегла так, чтобы видеть его. Было нечто успокаивающее в том, как его тело скользило по глади воды. Может, ей просто приятно сознавать, что она не одна?
Через пятнадцать минут Акин подошел к ней и встал, закрыв руками причинное место.
- Не можешь заснуть? Почему?
- А ты почему не можешь?
- Слишком много предстоит дел.
- Физическая нагрузка - это лишняя трата времени.
- Зато она помогает мне прочистить мозги. Кстати, у тебя есть какие-нибудь пожелания? «Ясности. Поддержки».
- Я бы выпила чашку чаю, но не хочу будить Нуру.
- Свою камеристку? Буди ее. Она здесь для этого.
- Не хочется беспокоить ее ради такой мелочи, - сказала Ханна, прикасаясь к той части живота, где пихался ребенок.
- Привыкнешь. - В его тоне не было ни капли сострадания.
- Ты, наверное, сердишься на меня?
На его лице промелькнуло удивление.
- Гнев, как и любая эмоция, - это пустая трата времени.
Ханна нахмурилась.
- Ты действительно в это веришь?
- Я вел боевые действия, - спокойно ответил Акин. - Гнев провоцирует на глупую браваду. Здравый смысл сохраняет жизнь.
Ханна промолчала, размышляя над его словами.
- Но в будущем, если захочешь понаблюдать, как я ласкаю себя, попроси об этом. - Акин нырнул и быстро поплыл.
Что это было, шутка? Ханна прижала руки к запылавшим щекам, но от смеха не удержалась. А ведь он действительно пошутил.
Глава 4
Каждое поздравление с женитьбой заставало Акина врасплох. Брак был для него формальностью, и его ждали более важные дела. После смерти брата подняли голову различные группировки внутри страны, на границах периодически происходили серьезные боестолкновения. Однако когда стало известно, что скоро на свет появится законный наследник престола, наступила относительная стабильность. Те, кто восхищался Эйджазом и считал его динамичным и современным правителем, ликовали. Те, кто считал его безмозглым развратником, не желали иметь дела с его наследником. Поэтому Акин был вынужден сидеть и слушать доклад о том, как мир воспринял его брак с женщиной, которой предстояло произвести на свет будущего монарха.
- «Просто не верится, что этой ведьме Ханне удалось заполучить принца, - прочитала вслух одна из придворных дам матери. Советники Акина нахмурились. - Она наверняка кому-то заплатила или сама украла образцы, - продолжала читать дама. - Иначе как бы она смогла заставить мужчину обрюхатить ее».
- Она моя жена, - процедил Акин сквозь стиснутые зубы. - Больше никогда не повторяйте такое. Подайте на них в суд за клевету.
- Мы уже принимаем меры, ваше высочество, но подобные посты продолжают появляться.
- И что вы предлагаете?
- Поговорить с ней и попросить сделать заявление. Только она отказывается…
- Так вы пересказали ей, что о ней говорят?
- Она и так знает. Все это в Сети.
- Эти атаки нацелены на меня. Это попытка подорвать мой международный статус и авторитет в Бааки. Значит, вы имели дерзость поставить перед ней такую задачу и предложить ей решить ее? Да что с вами такое, черт побери!
- Королева…
Акин не стал дискредитировать мать перед лицом придворных и просто ушел из комнаты.
За последнее время он и Ханна дважды присутствовали на обеде у матери, и оба раза мать отказывалась говорить по-английски. Акин допускал, что она вдруг забыла язык, поэтому не делал из этого проблемы. Уезжая по делам, он получал ежедневные отчеты от медсестры. По отчетам было ясно, что Ханне очень некомфортно и что она очень устала.
С той ночи она больше не выходила во внутренний двор, однако он не мог забыть о том, что она за ним наблюдала. И это волновало его. Он считал оргазм такой же естественной потребностью человека, как и желание утолить голод, и спокойно обходился без секса, но стоило ему представить, как Ханна обхватывает его член, и на него тут же накатывало возбуждение. А что бы она сделала, если бы…
Акин поспешно отогнал от себя подобные мысли. У двери в покои жены он позвонил и сразу же вошел. Его встретила горничная. Справившись с изумлением, она опустила глаза и проводила его в маленькую гостиную. Ханна сидела и что-то читала в планшете.
- Привет. - Она была бледна. От недостатка сна у нее появились темные круги под глазами.
Акин вдруг растерялся. Он не представлял, как заговорить с ней на важную тему, которая наверняка причинит ей боль.
- Как ты себя чувствуешь? - начал он.
