- Я смогу взять Касвара? - спросила Ханна.
- В качестве живого щита?
- Люди любят малышей.
- Ханна.
- Только не убеждай меня, что я не трусиха. - Она вскинула подбородок. - Вот если бы ты побыл девочкой с прыщавой физиономией и неправильным лейбаком на джинсах, тогда бы ты мог рассказывать мне, какой ты храбрый, как легко тебе заходить в комнату, полную королев.
Тебе, Акин, не довелось пройти через все те ужасы, что прошла я.
Он прижал ее к себе.
- Нет, не надо затыкать мне рот поцелуем. - Ханна поспешила отвернуться. - Я зла на тебя. Ты окунул меня в это все без предупреждения.
- Я сейчас тебя предупреждаю. Я пригласил их только вчера, после нашего разговора. - В его глазах вспыхнули лукавые огоньки. Ханна попыталась вырваться, но он только крепче обнял ее. - Сегодня утром они подтвердили свой приезд, и вот я сразу сообщаю тебе. Бери с собой Касвара, если хочешь, но он тебе не понадобится.
Акин продолжал обнимать ее, но она не реагировала на его объятия, демонстрируя свое неудовольствие.
- Между прочим, ты можешь спать со своим мужем. Приходи в мою комнату. Мы не обязаны прятаться по углам, как подростки.
- Тебя же никогда нет в твоей комнате, - напомнила Ханна.
- Просто у меня не было оснований укладываться там спать. Ведь тебе все вчера понравилось? Давай повторим. - Акин потащил ее к письменному столу, за которым его мать десятилетиями подписывала благотворительные чеки и писала письма.
Однако в этот момент пискнул планшет Ханны.
- Меня требует к себе другой мужчина. - Она похлопала себя по груди и ушла.
* * *
Ханна надела цветастое платье и туфли на высоком каблуке. Платье было неудобным, туфли натирали. Нура сделала ей макияж и набросила на голову легкий шарф. Зато ее сынишка чувствовал себя великолепно. Он стал очень похож на своего отца: такие же темные глаза и черные волосы, густые и вьющиеся.
Нура вместе с няней проводила ее в ту часть дворца, где она никогда не была. Караульные стояли у неприметной двери и беспрепятственно пропустили ее в помещение, напомнившее ей бутик-отель. У двери стоял стол, за которым сидела придворная дама и приветствовала входивших. Далее тянулся коридор с полудюжиной дверей по обе стороны. Заканчивался коридор небольшой столовой, через которую можно было пройти в отдельный дворик, поменьше, чем ее, но очень похожий.
Через стекло Ханна увидела, что за столом сидят три женщины. Нура заранее просветила ее, и сейчас она догадалась: та, что с типичной для арабов смуглой кожей, Галила, королева Зирии; та, что с белой, как слоновая кость, кожей, Ферн, англичанка, ставшая королевой О'Амары; брюнетка была Анжеликой, королевой Жамаира.
Женщины оживленно болтали и смеялись, было очевидно, что они давно знакомы и что им комфортно в обществе друг друга. Они, как и Ханна, были одеты в повседневные платья европейского покроя, но почему-то выглядели в них настоящими красавицами. На их фоне Ханна показалась себе чучелом в затрапезном халате.
Ей захотелось плакать, однако придворная дама уже объявляла о ее приходе:
- Позвольте представить вам кронпринца Бааки и его мать, принцессу Ханну.
Женщины замолчали и встали. Ханна заставила себя улыбнуться.
- Добро пожаловать в Бааки. Надеюсь, вы довольны своими покоями.
Женщины представились. Галила оказалась беременной, но беременность не лишила ее легкости движения. Все трое тут же стали восхищаться малышом и просить, чтобы им дали подержать его.
«Нет, он мой», - хотелось закричать Ханне, однако она была вынуждена ответить:
- Да, конечно.
Ферн приехала с двумя сыновьями и четырехмесячной дочерью. Мальчики были где-то во дворце, а малышку, которая только что проснулась, принесла няня. У девочки были черные волосы. Она улыбнулась Ханне, и Ханна увидела два маленьких зуба.
Благодаря детям лед в общении был быстро сломлен. Женщины перешли на «ты», у них сразу нашлись темы для разговоров, они засыпали друг друга множеством вопросов и делились собственными историями.
Когда Анжелика упомянула о том, что в ее семье рождались близнецы, Ханна только тогда сообразила, что ее гостья - большая знаменитость.
- Прости меня. Я не сообразила. Ведь ты одна из близняшек Совтер! У вас с сестрой был дизайнерский дом.
- Мы до сих пор им владеем. Правда, сейчас мы не посвящаем ему столько же времени, как раньше. Теперь наша работа - материнство, - весело проговорила она.
Время летело незаметно, и Ханна чувствовала себя так же комфортно, как в обществе библиотекарей, собравшихся в комнате отдыха, чтобы поговорить о работе. Когда Галила, извинившись, ушла, чтобы отдохнуть перед ужином, Ханна обратилась к двум оставшимся женщинам:
- Я хотела бы кое о чем вас попросить. Я знаю, что большую часть жизни вы провели под пристальным вниманием общественности. Как вы с этим боролись?
- Ты имеешь в виду ту историю, когда мой муж обрюхатил гувернантку своих племянниц? А, это было проще пареной репы, - с английским акцентом сказала Ферн. - Мать Карима страшно испугалась за мою жизнь, и это здорово помогло.
- Ой, прости, я не это имела в виду. Меня очень беспокоят онлайновые ненавистники. Они сразу накинулись на меня, а потом затихли, когда я отошла в тень. Сейчас Акин хочет, чтобы я стала опять выходить в свет и… - У Ханны не было желания вслух говорить о том, что она является целью. - Вот я и спрашиваю, что вы мне можете посоветовать. Я заранее страшусь той грязи, что может вылиться на меня.
- Ты же знаешь, что говорят о ненавистниках, - заметила Анжелика. - Ничего.
Ферн рассмеялась так заразительно, что Ханна не удержалась и улыбнулась.
- За себя говорить не могу, - призналась Анжелика, - а вот сестру донимают уже несколько лет. - Она помрачнела, и у нее на скулах заиграли желваки. Тут у нее звякнул телефон. - А вот и она, интересуется, как дела. - Она ото слала эсэмэску и отложила телефон. - Это ужасно, что люди думают, будто они вправе вести себя таким образом. Тебе только и остается, что напоминать себе, что все сказанное ими - неправда.
- А если нет? - спросила Ханна.
- В каком смысле? - удивилась Анжелика.
- Я… - Ханна замолчала, не желая произносить слово «уродина». - Некрасивая.
- Ханна, - Анжелина наклонилась и взяла ее руки в свои, - сейчас я повторю тебе то же, что говорила своей сестре. Все ненавистники намеренно стремятся причинить боль. Это нечестно.
Это жестоко. Это не те люди, которыми можно восхищаться или которых можно уважать, так что, пожалуйста, не придавай их заявлениям столько же внимания, сколько словам, сказанным теми, кто искренне любит тебя.
- Я… - Ханна прижала руку к задрожавшим губам. Она очень боялась, что Акин поверит всем этим россказням и осознает, какую совершил ошибку. - Я понимаю, что нельзя придавать столько значения их мнению, но оно очень похоже на правду. Я никогда в жизни не чувствовала себя красивой, - призналась она. - В глубине души я знаю, что не имеет значения, как я выгляжу, - продолжала Ханна. - Я никогда не буду высокой и тонкой, но когда я смотрюсь в зеркало, я не вижу ничего красивого, и от этого я чувствую себя так, будто все, что говорят люди, - правда.
