Неожиданно у нее в глазах заблестели слезы, словно она догадалась, что он собирается сделать. Какая же она проницательная, его Диана.
— Нет, — прошептала она. — Прошу тебя.
Но Ахилл счел необходимым продолжить:
— Ты можешь жить в Торнхейвене. Когда ребенок родится и если это будет мальчик, я перепишу поместье на тебя. Если девочка, я куплю тебе другое поместье. Ты будешь ежемесячно получать щедрое содержание на себя и ребенка.
— Ахилл, пожалуйста…
— Развод будет быстрым и безболезненным, обещаю.
Слезы уже текли по ее щекам.
— Ты бросаешь меня? Что я такого сделала? Полюбила тебя? Тебе неприятна моя любовь?
— Нет. Твоя любовь бесценна, и ты должна сохранить ее для того, кому она нужна.
— Значит, тебе она не нужна?
— Естественно, нет.
— Но это неправда! Ты нуждаешься в ней. Почему ты не хочешь ее взять?
Ахиллу легко было ответить на этот вопрос.
— Потому что я не могу ответить на нее, — бесстрастным тоном сказал он. — Я не люблю тебя. Я вообще никого не люблю. Во мне ничего не осталось ни для тебя, ни для нашего ребенка.
Глаза Уиллоу гневно блеснули.
— Какая чушь. Ты бы не потратил столько времени и сил на то, чтобы жениться на мне и заполучить Торнхейвен, если бы в тебе действительно ничего не осталось и тебе было бы плевать. Ты бы продал дом и пошел дальше.
«А ведь она права».
Ахилл проигнорировал эту мысль.
— Ты не понимаешь.
Однако Уиллоу еще не закончила:
— Я все понимаю. Я понимаю, что ты любишь меня. Тебе нужна я и наш ребенок. Но ты боишься, и в этом главная проблема. Ведь так?
Ахилл несколько мгновений молчал.
— Ты ошибаешься, — сказал он, резко повернулся и вышел.
Глава 11
После того как Ахилл отбыл на прием, Уиллоу вызвала вертолет и велела пилоту доставить ее в Йоркшир. Всю дорогу ей удавалось сдерживать рыдания, но когда она отперла дверь и вошла в темный коридор отцовского дома, она в изнеможении опустилась на пол и расплакалась.
Как же родители исковеркали Ахилла! И не в ее силах залечить его раны. Если бы она не призналась, что любит его, она бы сейчас была вместе с ним.
Но она призналась. И это конец.
Уиллоу вытерла слезы.
У нее есть только два варианта: вернуться в Лондон и умолять его принять ее обратно. Тогда они будут жить вместе, она будет любить его, а он… Кто знает, как он поступит? Только жизнь у нее будет такой же, как с отцом: ей придется постоянно контролировать себя, постоянно укрощать бушующую в ней страсть.
Другой вариант — остаться здесь. И воспитывать ребенка одной.
После короткого размышления Уиллоу пришла к решению выбрать второй вариант. Да, ее ждет одиночество, потому что впредь она не взглянет ни на одного мужчину. Но у нее хватит на это сил.
Она поднялась на ноги и приступила к налаживанию своей жизни.
Когда Ахилл вернулся с приема, Уиллоу дома не было. Он этого ожидал.
Он отправил одного из своих подчиненных присматривать за ней — ему нужно было знать, что с ней и их будущим ребенком все в порядке. Себя он успокаивал тем, что свой выбор он сделал и ни о чем не сожалеет. Он ничего не чувствует, и это хорошо.
Шло время. Человек, который присматривал за Уиллоу, постоянно присылал отчеты. Ахилл знал, что она отмыла до блеска весь коттедж. Знал он и то, что она не прикасается к деньгам, которые он высылает ей. Тогда он поручил своему человеку обследовать коттедж и заняться ремонтными работами, которые превратили бы дом в теплую и безопасную среду для его ребенка.
Сам он жил в Лондоне и работал. Ел, когда организм нуждался в подзаправке, спал, когда начинали слипаться глаза, бегал, когда чувствовал, что мышцы изнывают от недостатка движения.
В общем, он существовал.
Во всяком случае, он считал, что существует. Но иногда, сидя в кабинете и видя, как солнце заливает город, он чувствовал себя пустой оболочкой себя прежнего. Тенью. Раньше такие ощущения он испытывал только в Торнхейвене, где он всегда был ничем и никем. Но чтобы такое было здесь, в залитом ярким солнцем городе?
Со временем это ощущение стало усиливаться. Бывали дни, когда ему казалось, что внутренняя пустота вот-вот поглотит его всего. Из подобного состояния его выводили отчеты из Йоркшира. Он читал и перечитывал их, и только в эти минуты чувствовал себя реальным и цельным.
Он не понимал, почему это происходит, но не читать отчеты не мог. Не мог не представлять, как Уиллоу наполняет дом теплом и светом. Не мог не вспоминать, как в ней бурлила страсть, как она смеялась и радовалась.
Однажды ему по электронной почте пришел отчет с приложением. С фотографией ультразвукового исследования. С фотографией их ребенка.
Ахилл в шоке уставился на нее. Неужели прошло так много времени?
«Ты сам это допустил. И ничего не делал. Сидел здесь и притворялся, будто ничего не чувствуешь. Ты сам себя лишил радости жить с любящей женщиной. Со своей семьей. Ты постоянно врал себе…»
Ахилл вскочил и подошел к окну. В голове билась мысль о том, что он лгал себе, и ей вторил гневный голос Уиллоу. Неужели она была права? Неужели ложь то, что он чувствует пустоту внутри? Неужели за эту ложь он цеплялся исключительно из страха?
«Это правда, и ты сам знаешь это».
Да, он боялся. Боялся, что придется искать ответы на множество вопросов. Если любовь не иссякает, почему он ее не получал? Почему родители не любили его? Из-за того, что он не был Улиссом? Или все гораздо глубже?
Все дело в нем?
Ему всегда было проще утверждать, что он ничего не чувствует. Что не может дарить любовь. Ему было проще злиться на родителей и на брата. Проще винить их, чем думать, что дело в нем.
Что что-то в нем мешало любить его.
Только вот ответ ему не получить. Они все умерли.
«Ты должен отпустить их».
Он вдруг увидел перед собой Уиллоу, как она светилась, когда говорила ему о своей любви.
Как она плакала, когда он сказал, что ему не нужна ее любовь.
«Держись за нее».
Ведь она отдала ему все. Ни разу не отвергла. Открыла ему свое сердце без колебаний…
Боже, почему же он позволил ей уйти? Чего он так испугался?
В висках вдруг застучало — это ложь, которой он кормил самого себя, уступала место правде. Той правде, что тогда сказала ему Уиллоу.
Ему действительно важно все, что связано с ней. Потому что он любит ее. Он полюбил ее в первую встречу у озера.
