— Это важно для нас обеих.
Проблемы и опасность уже, можно сказать, привычны. В глобальном смысле. Но новый страх за сестру куда изощреннее. Санни беспокоилась за ее душу. Происходило что-то, после чего Эля могла никогда не стать прежней.
Сейчас сестры как-то особенно остро воспринимали состояния друг друга. Эля тонко чувствовала Санни, и наоборот.
Что старшая имела ввиду, говоря про собственную историю? Именно поэтому, из-за некой "истории" ведет себя столь рискованно? Рассудительность работает только в чужих историях? История… Приключение? Любовная история? Неприятности? Авантюра? У Санни данное слово — история, прочно ассоциируется с выражением "вляпалась в…".
Закралась абсурдная идея, что возможно Эля каким-то небывалым способом уже познакомилась с тем холеным колдуном из ковена, вероятным родственником Роберта. Мог ли он так скоро окрутить Элю? Облапошить, очаровать? Выглядел неплохо, вполне во вкусе сестры. Ужас! Неужели влюбилась? И в кого? Это объясняло бы воодушевление и притупившийся инстинкт самосохранения. Какой из инстинктов главный? Выжить или размножаться?
Учитывая особенность женщин из рода Гуммель выбирать неподходящих мужчин, имеются все основания для паники. Санни на своей шкуре испытала последствия такого выбора.
Как же не хотелось становиться старшей и ответственной, кто бы знал! Придется следить за сестрой? Тогда вообще нельзя отпускать ее куда-либо одну.
Одни лишь вопросы и никаких подсказок.
— Что-нибудь снилось сегодня? — равнодушно поинтересовалась Санни. Отвернулась, надевая куртку, и затаила дыхание в ожидании ответа.
— После сна с бабулей ничего, — Эля отрицательно покачала головой.
Одному своему качеству она не изменила — по-прежнему высказывалась только по делу. Не сказать, что Санни сильно радовалась такому бережливому отношению к словам, но и сама не особо любила что-либо объяснять.
Наспех накинув уличную одежду, направились через двор к небольшому домику у самых ворот. Раньше это был сарай с дровами и садовыми принадлежностями, еще раньше предки Гуммелей держали в продолговатом строении поросят, корову и кур. Сельским хозяйством ведьмы никогда не увлекались, насколько знала Санни, но в тяжелые времена прокармливали себя и семьи своим трудом, не полагаясь на помощь извне.
Последние лет пять, после перестройки и ремонта, бывший хлев занимала Элина лавка и мастерская. Толстые каменные стены, потолок с балками, небольшие окна, камин с большим порталом — дизайн получился особенно стильным. Именно там создавались волшебные снадобъя, крема, тоники, "мазилки и вонялки" как называла продукцию Санни. И да, большой черный и невероятно тяжелый котел также имелся. Наследие прошлых поколений.
В лавке царила совершенно особая атмосфера. Как бы Санни не издевалась из природной вредности над занятием сестры, все же чувтвовала некий пиетет, заходя в ее владения.
Эля работала только с частными лицами. Поштучная, с индивидуальным подходом, ручная работа стоила немало, но пользовалась заслуженным спросом. Затраты на рекламу не требовались, слава о чудо-кремах разлеталась от довольных результатом к людям, пока еще страждущим.
Эля лично встречалась с клиентом, чаще — клиенткой, реже договаривалась посредством телефона или интернета. Всегда со всей осторожностью проверяла, стоит ли с этим человеком иметь какие бы то ни было дела. Привычка не доверять окружающим воспитывалась с самого детства.
— Наконец-то займусь твоими волосами, — к предвкушающим интонациям идеально подошло бы потирание ладоней, как делают коварные злодеи в старых фильмах. Но ее руки заняты, Эля выбирала какие-то подозрительного вида и содержимого баночки с полки.
— Не трогай, разобъешь еще, — одернула она Санни, когда та потянулась рассмотреть поближе этикетки.
После замечания младшая скромно заложила руки за спину и стояла в сторонке, с опаской наблюдая энтузиазм сестры. Эля набрала целую корзину.
— Все это мы измажем на себя? — уточнила Санни.
— И даже больше. Многое следует разводить в воде или добавлять желток и мед. Помоги мне нести.
Санни облизнулась. Мед она любила.
— Шоколад и коньяк тоже понадобятся? — спросила, лелея неожиданную идею напоить сестру и не ехать в город.
— Кефир и яйца не хочешь?
В кефире тоже, конечно, есть градус, но для спаивания он недостаточен.
— А заменить никак?
Эля пропустила вопрос мимо ушей, поняв его подоплеку или же просто не услышав, занятая более важными мыслями. Вернувшись в дом, крикнула:
— Непомук, пожалуйста, принеси банку меда из своих запасов. У нас кончился.
— Из моих запасов, говоришь… — если бы просила Санни "свои" запасы он бы не тронул. Но просила его любимица, да еще "пожалуйста" добавила. Со всем уважением, даже имя домового не сократила. — Откуда ты только прознала, что они у меня есть…
Дальше была растоплена баня и приготовлена ванная. Непомук, обеспечив всем необходимым, деликатно удалился.
Напевающая нехитрую мелодию деловая Эля, и смирившаяся с судьбой Санни. Она закрыла глаза и позволила сестре руководить, исполняя короткие приказы и безропотно принимая из ее рук то одну мазилку, то другую.
Часов ни в бане, ни в прилегающей к ней ванной комнате, не было. Также как и зеркал. Одно из двух, имевшихся в доме, висело в ванной комнате на втором этаже. В той, которой сестры редко пользовались. Санни потеряла счет времени, немного осоловела от жара и от медового массажа — сначала Санни мучила Элю, потом Эля ее саму. Приятные, еле ощутимые природные запахи шампуней, бальзамов, скрабов. Непривычное ощущение кожы, будто ты превратилась в нежный цветок.
К собственным волосам Эля пока не давала ей притронуться. Потратила на них целую вечность, но вроде осталась довольна. Во всяком случае, не дергала за пряди и не ругалась. Санни, давно махнувшая рукой на прическу, прекрасно знала, какое сопротивление встретила сестра со стороны ее упрямой шевелюры.
— Готово, — устало выдохнула Эля.
Она присела на корточки перед Санни и улыбнулась, наклонив голову к плечу.
Санни неуверенно поднесла руку к волосам, потрогала. Что-то изменилось. Без зеркала не обойтись. Настроена скептически и удовлетворенный взгляд сестры не переубедил. Хотя сама Эля выглядит отлично — свежо, ярко и ухоженно. При этом, без капли макияжа, в махровом белом халате.
Разбежались по комнатам, переоделись, и встретились у старинного зеркала в тяжелой посеребренной раме. Эля застала младшую сестру стоящей перед отражением с круглыми, словно чайные блюдца, глазами. Там, в зазеркалье, у девушки были идеальные локоны, вьющиеся крупными кольцами. Они лежали спокойно, можно сказать — с достоинством и осознанием своей привлекательности, никуда не топорщились, с законом земного тяготения не спорили, между собой из-за выбора направления роста не противоборствовали. И в то же время сохранили характер — упрямство и витальность.
