Он молча в упор посмотрел на нее, не двигаясь с места. Алиса сделала шаг вперед, два в сторону наискосок, обернулась посмотреть вниз на город, полюбовалась восходом. Поправила волосы под вязаной шапкой.
Высморкаться будет слишком, — подумала перед тем, как обрушить свой гнев на виновника.
— Идиот! Какой же ты… — тираду оборвали, не дослушав.
Йон приблизился в два шага, обнял ладонями ее щеки и поцеловал. Крепкие холодные губы, горячие уверенные ладони. Обхватил, будто хищник жертву поймал, и не собирается выпускать.
— Ты снова куришь? Я же ясно сказал, как к этому отношусь, — выговаривал, не прекращая целовать.
— Я не обязана тебя слушаться, — она укусила его за губу в ответ.
— Обязана.
— Нет.
Вокруг поднялся вихрь снега, закружился, сверкая, скрывая пару от чужих глаз. Магия Йона вырывалась из под контроля и творила, что хотела. Всегда, когда целовал Алису. Когда обнимал. Когда просто думал о ней.
— Ты подпишешь все документы, я составил договор, там все по пунктам… Четко… Ясно… Ты подпишешь.
— Ни за что! — дышать неудобно, воздуха не хватало, гнев и досада никуда не делись. Но и разорвать поцелуй, отнять руки от его лица, плеч, невозможно. Алиса продолжала спорить, задыхаясь. Продолжала целовать, чувствуя, как кровь вскипает.
— Подпишешь.
Его губы стали напористее и требовательнее. Подавляли и просили одновременно
— Без ковена, к черту… Уедем. Сделаем все как у людей, в мэрии.
— Что за договор? Ты последние мозги расте…
— Брачный. Прекращай со мной спорить, — губы действовали созвучно словам, не давая Алисе отстраниться и ответить.
Не то, чтобы она сильно пыталась. Окончательно потерялась в поцелуе, бессвязные обрывки мыслей и никакого конструктивного диалога.
— Что за характер…
— Ты невозможная, — не остался Йон в долгу.
Остальных они догнали, держась за руки. Йон держал, Алиса делала вид, что недовольна, и что не ее это рука вовсе, чужая.
— Похоже, главу мы дождемся сообща, — Фло придержал калитку, пропуская ведьм.
Хорошее слово — вместе.
За рыжей преспокойно зашел и Йон. Магия не остановила, хотя заклятие-пропуск не было произнесено. Данный факт сказал ведьмам больше, чем все возможные слова. Колдун не желал зла никому из них. Более того, он искренен и любит. Одну из Гуммелей. Какую именно, гадать не приходится.
Что и как собралась делать Алиса, какое решение приняла, до сих пор не было озвучено вслух. Что она себе думает, остается для окружающих темным лесом.
Всегда хладнокровный и самоуверенный, высокомерный сноб Йонас, неловко поскользнулся в своих черных классических туфлях на вытоптанной тропинке, и упал навзничь.
— Еще раз. При каждой встрече… Ты… Ведьма, — ругался, поднимаясь.
— Называя ведьму ведьмой, ты ее не обзываешь. Это слово не ругательство. Придумай уже что-нибудь другое, — не замедлила прокомментировать Алиса. Из ложной скромности не стала приводить в пример свою выдающуюся способность придумывать обзывалки. — И при чем здесь я? Ты сам постоянно валишься.
— Я мастер! Эквилибристики! Для меня пройти по канату без капли магии раз плюнуть. Но только ты появляешься поблизости и начинается. Убьешь меня когда-нибудь, и не заметишь… — отряхиваясь от снега, Йон ворчал еще что-то о случайностях, традициях и злом роке.
Перепалка младшей с колдуном слишком походила на споры престарелой парочки, лет тридцать прожившей под одной крышей. Алиса не оставила без внимания выразительное переглядывание сестер. Поспешила пояснить, хотя никто пока и не спрашивал:
— Я с ним общих дел не имею. Так… — махнула рукой.
Поступки говорят, вопят об одном. Слова юлят в бесполезных уже попытках скрыть правду.
— Так? Значит просто «так»? — вкрадчиво, со сдерживаемым бешенством уточнил Йон.
— Как? Уже два колдуна? Должны были привести одного. И этот, зверь… в дом, — Неп встретил усталую компанию на крыльце, взволнованно обводя взглядом. В первую очередь осматривал своих непутевых ведьм и их избранников на предмет ранений.
Одного лишнего, на свой взгляд, субъекта заприметил сразу. То, как колдун держался Алисы, смотрел, всем видом показывал — ей от него никуда не деться и ничье мнение на этот счет учитываться не будет. Как Алиса демонстративно задирала покрасневший на морозе нос и теребила рукавицы.
Младшенькая, как же так? Уже? Так скоро? И тоже колдун, будь они неладны!
Убедившись, что все как всегда — бардак и одно расстройство, что все живы и здоровы, и план, вроде как удался, Неп исчез. Ему нечего сказать. А даже если есть, разве старого домового кто-нибудь слушает? Разве его советы нужны? Что за поколение, что за молодежь пошла… Эх!
Ввалились в дом. В том числе и волк. Просторная прихожая стала тесной, промокшую одежду просто свалили на пол, проигнорировав вешалку.
Санни наконец-то вздохнула свободнее. Дома. Они справились. С первой частью плана, во всяком случае. О дальнейшем даже думать не хотелось. Ближайший план — проверить, все ли хорошо с Фло, после накормить и спать. И пусть глава хоть перед воротами ждет! Пусть… На территорию дома чужакам все равно не попасть.
Йонас рассматривал лестницу на второй этаж. Горел лишь торшер у входа в гостиную, да из кухонного окна пробивались робкие пока солнечные лучи, остальные помещения оставались в полумраке. Старый мрачный дом, недружелюбный и настороженный. Портреты со стен взирали на гостя строго и свысока.
— Поколения свободных ведьм, потрясающе, — проговорил Йон тихо, завороженно вглядываясь в изображенные на полотнах лица женщин. — Вся семейка сплошь Золотые ручки. Столько поколений успешно водить ковен за нос, и попасться на такой… — «глупости», вероятно, хотел он закончить.
Взгляд мужчины остановился на портрете бабушки Лотты. Молодая рыжеволосая женщина, вся в веснушках, с янтарными кошачьими глазами. Йонас запнулся, замолчал, и тяжело посмотрел на Алису.
Копия бабушки. Разве что веснушек почти не видно. Однажды Йон сосчитал их все, на лице, на шее, на плечах, спине. Веснушки и родинки, он знал их все на теле любимой.
Кто говорил о глупостях? Нет. Это не глупости. Уже нет.
Не сговариваясь, прошли на кухню. Будто там гигантский магнит, притягивающий всех людей и не совсем людей тоже. Хейго присоединился спустя пару минут, уже в человеческом обличии, на ходу натягивая через голову свитер.
Много чего имелось сказать и обговорить, но все молчали, слишком измотанные, чтобы начинать Большой Серьезный Разговор.
Вскипел чайник. Фло первым поднялся, достал из холодильника и разогрел все, что нашел. А заготовок там было немало, Неп не сидел, сложа руки в ожидании.
