— Марья… — Нел с неверием уставилась на подругу, — ты хочешь, чтобы их…
— Да! Что в этом такого? Переживут, все через это проходят. А что, ты хочешь быть вторым сортом?
— Но, может, нас все-таки отправят назад?
— Дура! Назад нас никто не ждет, даже если и отправят! Думаешь, глава встретит нас с распахнутыми объятиями, утирая слезы радости? Дороги назад нет. — Она отвернулась от подруги и легла набок. Сердито вперила взгляд в стену напротив. Эта Нелет, со своими соплями, временами так раздражает.
— А ты Эрика совсем не любишь? — Подруга решила, видимо, окончательно вывести Марью из себя. Нел смотрела с непониманием и страхом в ее темный затылок, а Марья, отвернувшись, еле сдерживала ярость. С силой сжимала челюсти и черным злым взглядом буравила стенку, того и гляди — дерево задымится.
— Нет, зачем он мне? — холодно и спокойно, голос не подвел.
— Он сильный, мог бы стать главой в нашем клане.
— О Духи! Запомни, НАШ клан теперь — это клан беров! И чтобы о… об этом волке больше ни слова. Он был просто очередным моим заданием, конкурентом, под которого меня подложил отец. На этом все, история исчерпана!
— Но…
— Нел!
— Просто с ним ты была другая.
— Что, — Марья зло рассмеялась, — той я тебе больше нравилась, да?
Нелет закуталась в одеяло с головой и не стала отвечать, тихо сопела, закрыв лицо ладошками. Конечно, счастливая и добрая Марья нравилась ей больше. В то время Нел заново поверила в искренность их дружбы. И оставалаь с Марьей уже не из-за страха, привычки и потому, что просто некуда было больше пойти. В те месяцы она чувствовала настоящую преданность и привязанность к подруге.
— Это все игра, маленькая глупая Нелет.
— Ты поступаешь, как твой отец. Цель оправдывает средства.
Никто не видел лица Марьи в этот момент. У стенки фургона, в отличие от стен родного дома, глаз не было, и лишь поэтому волчица позволила себе сбросить маску жестокой стервы. Зубы сжаты, опустошенный и усталый взгляд застыл на одной точке.
Она выживет и справится, сделает все так, как учил отец. Как учила сама жизнь. И выйдет победительницей. Как всегда. Она должна, у нее все будет хорошо. Пути назад и в самом деле ни у кого из них нет.
— Это и без нашей помощи случилось бы. Насколько я поняла, Аду все равно не оставили бы в покое. Но поскольку мы здесь, то ты поможешь расслабиться Генрису, а я отвлеку Эрика. И это все, что от нас требуется.
Все правильно, она все делает правильно. Правильно.
Плохо, что Эрик здесь. Мартен оказал дочери медвежью услугу, отправив именно этого оборотня сопровождать обоз. Можно было бы подумать, что он так изощренно издевается над дочерью. Или отец его не отправлял, и Эрик сам решил поехать? В любом случае, это плохо. Так плохо… Эрика нужно опасаться и избегать. Он делает Марью слабой, безвольной, зависимой и глупой, как все другие самки. А всем известно, как такие кончают. Пример ее собственной матери до сих пор очень свеж в памяти.
Все звуки утихли, и лагерь наконец погрузился в сон. У костра остались дежурить только три воина, два из них в обличии рысей. Сильные крупные звери с выдающимися, блестящими в всполохах огня клыками. Они лежали вокруг костра, вытянув мощные лапы и всматривались янтарными глазами в темнеющий вокруг лес.
На следующий день дорога была спокойная и унылая; размеренный ритм движения, почти пустой тракт и однообразный пейзаж утомляли. Холодный ветер нагнал тучи, серое небо давяще нависало над землей.
Оборотни также выглядели унылыми, дорога изрядно им надоела. Вроде и тишина и покой, война кланов закончена, а расслабиться нельзя. Невидимая, но от этого не менее реальная угроза постоянно держит в напряжении. И вопреки всему, это еще больше заставляет воинов жаждать развлечений. Если не сейчас, то когда? Кто знает, что случится завтра или уже сегодня вечером. Им обещали отдых после того, как заключат мир. Где этот отдых, а где они? Очень далеко друг от друга.
По крыше фургона тихонько зашелестел дождь, несильный — легкая противная морось. Такая погода задержится надолго. Мрачная и тоскливая, как и весь путь.
Девушки не особо разговаривали, у них было о чем подумать. Последние события, бесспорно, изменили трёх девушек. Гордая Ханна и ребячливая Несса расстались со множеством иллюзий, которые в прежней жизни помогали, а в новой, наоборот, мешали им жить. Они повзрослели и, сами того не замечая, переняли много Адиных качеств. Она же в свою очередь очень многому, совершенно новому для себя училась у обеих сестер.
— Я уже не могу, это хуже любой пытки, — измученным голосом пробормотала Ханна. — Больше никогда в своей жизни не залезу добровольно в повозку, никогда!
Ада оторвалась от чтения рукописи. Стемнело, и приходилось напрягать зрение, чтобы различать каракули неизвестного целителя-писателя.
— Можешь сделать зарядку, потянуться, — предложила.
— Уже не помогает, этого мало. А если начну здесь как следует разминаться, то разнесу все вдрызг. И вам синяков своими граблями наставлю. Вот же нас угораздило-то, а…
— И есть хочется, и пить, — пожаловалась Несса. — Но лучше все-таки не есть и не пить. Чтобы потом не нужно было выходить, — тут же взяла свои слова обратно.
Движение фургона как раз остановилось. Для ночевки нашли подходящее место, близко к размытой колее тракта, под длинным выступом из скалы. На противоположной стороне от дороги тянулся все тот же густой лес: высокие и старые, с необъятными стволами клены, каштаны и кедры.
Через некоторое время снаружи потянуло вкусным запахом жарящегося мяса и к мужским голосам присоединились два женских. Девушки переглянулись. Выходить никому не хотелось. Вернее, не так. Выйти, пройтись и размяться хотелось просто до ужаса, но было также до ужаса страшно.
— Эй, вы трое, вылезайте. Или вам отдельное приглашение нужно? — раздалось с улицы. Не забыли позвать. Ведь морить самок голодом в планы охранников не входило.
— Я к ним не выйду, — испуганно прошептала Несса. — Я луч-чше тут побуду. И есть я не хочу, и в туалет потерплю. Я не выйду.
— Несса, нам добираться еще больше суток, — попыталась убедить сестру Ханна.
В ответ только упрямое молчание. Лисичка отвернулась к стенке и прижала к себе покрепче Клыка. Хорек пригрелся у нее на коленях и блягополучно проспал весь путь, грея Нессу своим маленьким шерстяным тельцем.
Предполагалось, что девушкам вроде как нечего опасаться. По словам Генриса и с позиции остальных оборотней, если воинов не провоцировать, то ничего не случится. За исключением Матиса, они и в самом деле сдерживались. Без причины не бросались на самок, предназначенных берам. Но кто скажет точно, что может послужить поводом, что именно посчитают провокацией. Было бы желание, а способ, время и место можно подстроить. Тогда, в лесу… По мнению воинов, их вины в случившемся не было. Да и не случилось же ничего. Так, поразмялись.
