Ада подмечала все подробности. Следила за красавицей Диной, за Денисом, за их полными искренней нежности и взаимопонимания переглядываниями. Ей стало больно.
Незнакомые беры скользнули пристальными взглядами по трофеям, скупо сказали:
— Добро пожаловать! — и попросили следовать дальше в замок. Их прибытия определенно ждали, но излишней суеты вокруг пятерки не создавали. Ну да, встретить и сопроводить, защитить в пути к Йонви также посчитали лишним.
Вслед за болью в Аде родилась непонятная обида и злость. И прежде всего, как ни странно, на Дениса. Тот шел, держа черноволосую Дину за руку. Он прибыл домой, ему искренне рады, он здесь свой. И он не с ней, не с Адой, которая везде и всем чужая.
Ада поняла, что переменилось, уловила то, чего ей не хватало на протяжении всего последнего дня, — взгляда Дениса. Он не смотрел на нее, сделал так, как вроде бы она сама и хотела. Отстранился, не дотрагивался, не шел рядом и ни разу не взглянул. У него дом, семья, любимые. Любимая…
Зачем он все это начинал? Зачем нужна была Ада? Замкнутая, не доверяющая почти что никому серая мышка? Ведь, какой бы независимой и холодной она ни казалась, как бы ни отталкивала и ни отгораживалсь, он сумел пробраться не только в Адину голову, захватив все мысли, но и в душу. О рыси и говорить нечего, та впадала в блаженство от каждого мимолетного прикосновения руки Дена.
Девушка по имени Дина, что ждала бера дома, настоящая красавица, нежная и не скрывающая ни капли своих чувств. Она олицетворяет все то, что никогда не могла себе позволить Ада. Она такая, какой нельзя быть в Адином мире, если хочешь выжить. Дина неприкрыто слаба, она кричаще красива. И может себе все это позволить, благодаря сильным и любящим мужчинам рядом. Таким как Денис.
Медальон с гравировкой медведя разумнее всего отдать. Причем это следует сделать как можно быстрее и незаметнее. И лучше отдавать не самому Дену, а Борису. Даже Велислав сгодится. А можно попросить Ханну передать кулон Борису, так Ада обезопасит себя вдвойне, мало ли.
Подобные мысли вызывали отторжение и самую настоящую ярость, рысь готова бросится в драку. Первой напасть, рвать и кусать. Нельзя возвращать медальон! Она не хочет! Он ее. Принадлежит Аде со всеми своими загадками, сложностями и заморочками. Она сейчас о медальоне думает, а не о его дарителе, так ведь?
Шли по аккуратной аллее во внутреннем дворе замка. Беры негромко переговаривались между собой, девушек ни о чем не расспрашивали и ни с кем не знакомили. Только предложили отдохнуть с дороги да сообщили, что прием состоится позднее вечером, как и ужин.
Ада пропускала окружающие разговоры мимо ушей. Со злой иронией корила свою наивность, вспоминала порывы подойти и попробовать поговорить с берсерком, спросить, объяснить самой. Сказать, вернее, выпалить, набрав полные легкие воздуха, что, действуй он в той пещере медленней, без ярости и агрессии, скажи хоть слово о своих чувствах, если они, конечно, были, то Ада не испугалась бы и скорее всего не оттолкнула бы его. Она боялась тогда не Дениса и даже уже не своей тяги к нему, ею руководил опыт всей предыдущей жизни. Страхи и тени, что до сих пор не хотели отпускать.
Но берсерка, как видно, есть кому утешить.
— Ну что, встретила братика?
Вопрос, заданный мягким, вкрадчивым тоном, вырвал Аду из раздумий и заставил резко остановиться посреди дороги, так что идущая следом Нелет врезалась ей в спину.
— Мам, он ничего не рассказывает, как всегда. Отмалчивается и отшучивается, — отвечала Дина.
— И что нам с ним делать? — Скорее причитание нежели вопрос.
Седая высокая женщина поднялась со скамьи под раскидистым кустом и с улыбкой на загорелом лице медленно приближалась к Дену.
— Кормить! Пытки едой! Его любимые булочки! — выпалила Дина и еще раз, напоследок прижавшись к брату, побежала в замок. — Пойду распоряжусь на кухне! — крикнула, не оборачиваясь.
Седая женщина в свою очередь прижала Дениса к себе, хоть и значительно уступала сыну в росте. А тот стоял, согнувшись и молча, с виду смиренно терпел мамины нежности.
Ада же во все глаза, забыв скрываться, пялилась на удаляющуюся фигурку Дины. Сестра?! Губы непроизвольно растянулись в широкую улыбку, которая, однако, почти сразу сникла. Стоило только осознать все родственные связи и понять, что перед ней мать Дениса.
— Мама, позаботишся о девушках? — спросил Дмитрий.
— Идите уже, — махнула та рукой и тихо добавила: — Отца сильно не тревожте.
Она проводила взглядом своих сыновей и их друзей. Братья сильные, красивые и умные. Добрые и справедливые, оба. Ей с мужем есть чем гордиться. Но отчего-то улыбка на смуглом лице вышла грустной.
Аде показалось, что женщина сильно чем-то подавлена, даже измотана. И хотя она улыбалась и говорила, делала, что нужно и как нужно, весь ее облик излучал обреченность.
— Извините нас за такой прием, за невнимательность, — обратилась та к замершим на месте девушкам. Окинула внимательными и вполне дружелюбным взглядом. — Добро пожаловать в Йонви! Зовите меня Злата.
Она развернулась и пошла к деревянной двери, к той самой, в которой минутами раньше исчезла сестра Дена. Кивком пригласила следовать за ней. Если бы кто-нибудь из прибывших девушек знал, что Злата — жена правителя беров, то очень удивились бы такому простому обращению и поведению.
Каждой из пятерки предложили отдельную комнату, небольшую, только с самой необходимой мебелью: кроватью, столом, узким шкафом и двумя стульями. Злата, проводившая девушек к их спальням, снова извинилась за столь скромную обстановку, но заверила, что это временно. В голубых глазах на миг мелькнуло озорство, и женщина, как бы между прочим, добавила, что в гостевых спальнях им жить недолго, до Выбора.
Конечно, она понимала, что затронула самый важный, животрепещущий вопрос.
— А… — открыла было рот Ханна, но Злата ее перебила.
— Через несколько часов вам все расскажут, не волнуйтесь. Выбирайте комнаты, устраивайтесь, мойтесь, отдыхайте. Здесь вас никто не обидит.
Ей хотелось верить.
Ада устало опустилась на край кровати. Не собиралась спать, в голове крутилось столько мыслей, вопросов и желаний. Всю свою жизнь Ада считала себя отстраненной и холодной, с закаленной душой, несмотря на то что целитель. Окружение, в котором жила, вынуждало прятать чувства и сердце за высокими, толстенными стенами. Но сейчас, сидя неподвижно, с гудящими от усталости ногами, чувствовала, что внутри буквально кипят эмоции и желания. Стремления, требующие реализации сию минуту, немедленно, без обдумывания.
Девушка глубоко вздохнула и повалилась на спину. Три вдоха-выдоха, смежит веки на три вздоха и сразу поднимется. Надо идти. Посмотреть, как устроились в соседних комнатах лисички. Проведать Клыка, умыться, поесть, переодеться. Найти Дениса.
Увы, великим планам помешал сморивший её сон. Три вздоха затянулись до позднего вечера. Правда, сны Ада видела необычайно живые и красочные, такие ей раньше не снились. Все то, о чем думала и что хотела сделать наяву, смело, чувственно и откровенно воплотилось по ту сторону яви. Все, кроме одного намерения — поговорить. Во сне не прозвучало слов.
