— Нос выше, ты не замышляешь ничего плохого, — подбадривала себя Ада.
Несмотря на то что уже начало темнеть, на торговой площади кипела жизнь. Огибая шатры по краю, у последних, бедных и потрепанных прилавков, заметила Нессу. Она, закутанная от макушки до пят в плащ, что-то активно втолковывала странному на вид субъекту в широкополой шляпе. Лица его не разглядеть, из-под полей головного убора виден только кончик носа и длинная черная борода.
Вместо прилавка перед ними прямо на земле расстелены тряпки, на которых неровными кучками разложен непонятного назначения товар. Рядом с Лисичкой стоит мелкий пацан откровенно хулиганистого вида, также закутан в плащ и хитро стреляет глазами по сторонам.
Рысь не заметили. Из-за края соседней палатки проследила, как Несса взяла небольшой кулек, расплатилась с торговцем и чуть ли не вприпрыжку скрылась из виду, пацан не отставал. Во что же эта рыжая авантюристка снова влезла? Старшая сестра, да и все остальные пребывали в святой уверенности, что Лисичка прилежно, от восхода до заката, усваивает новые знания в школе.
Интуиция подсказывает, что не семечками этот подозрительный субъект торгует. Ада не ябеда, да и Лисичка имеет право на отдых в свободное от уроков время, но лучше все же разузнать, в чем дело. Позже.
Сейчас пора на охоту, скоро окончательно стемнеет. А завтра… Неизвестно, что будет завтра.
Путь к озеру однажды уже пройден. Пару дней назад Ада здесь побывала, с трудом находя данные Шнурсом ориентиры и чудом не заплутав. Нужно пройти через весь город к южным воротам, потом примерно полчаса крутого подъема в гору, минут пятнадцать через густой хвойный лес — и вот, между высокими стволами сосен и пушистыми ветвями елей чернеет водная гладь. Закат спрятался за густым подлеском, лишь одинокие оранжевые лучи заглядывают через листву. Вокруг спокойно, слышны только ветер в листве и вечернее пение птиц.
На вкопанных в дно бревнах, прямо над водой стоит небольшой дом. Шнурс обмолвился, что Ден сам его в детстве построил. Ада охотно верила. На вид крепкий, но весь заросший серовато-зеленым мхом, на деревянной крыше растет молодая березка. В свою первую вылазку Ада внутрь не попала, дверь была заперта. На этот раз — гостеприимно приоткрыта.
Принюхиваясь подошла и осторожно просунула голову внутрь, открывая дверь шире. Петли, на удивление, не скрипнули. Прежде чем делать шаг внутрь, огляделась. Одна просторная комната, большое окно, деревянными перегородками разделенное на множество квадратиков. Никакой мебели, кроме низкой кровати у стены.
Денис лежал, закинув руки за голову и притворялся спящим. Он давно услышал шаги, но не двигался, ни малейшим движением не выдавая своей осведомленности. На охоте самое важное качество — терпение. Подпустить жертву как можно ближе, позволяя думать, что это она охотится. Кто дичь, кто хищник? Ответ очевиден — не маленькой лопоухой рыси тягаться с берсерком.
Она кралась, пригнувшись к полу, совершенно бесшумно. Прошла близко-близко от голых ступней, сама не заметила, как не рассчитав расстояния, мазнула по стопе самыми кончиками мягкой шерсти. Денис чуть не выдал себя, было ужасно щекотно.
Когда дыхание рыси коснулось щеки, молниеносно сомкнул руки на пушистом теле и затащил зверя на кровать. Застигнутые врасплох зеленые глаза столкнулись с разноцветными, в которых плескалось ликование.
— Ты сделала свой выбор, Ида, — прошептал, не отводя взгляда. — Обернись.
И через мгновение на его животе сидела ошеломленная обнаженная девушка. В этот раз смена ипостаси произошла абсолютно безболезненно, будто независимо от ее воли, по приказу более сильного. Только альфа, глава клана мог так делать.
— Как ты… — попыталась было выяснить подробности, но Денис перебил.
— Ида, я совсем не могу больше ждать, — рывком перевернулся и подмял девушку под себя. Ловко избавился от рубашки и штанов, изнывая от желания почувствовать Иду голой кожей. Некоторое время лежали неподвижно, крепко обнимая друг друга. Денис пытался выровнять дыхание, но не очень успешно. Даже глаза закрыл, чтобы не видеть, хоть так уменьшить лишающее разума желание, всепоглощающую нужду. Лицом прижался к шее Иды, глубоко вдыхал ее аромат и отчетливо понимал, выдержка висит на волоске.
— Ты знал, что я приду, — прошептала Ада. — Ты все подстроил.
— Не мог иначе.
— Я думала, ты отступил.
— Пытался. Дал тебе решить. Пространство, — невнятно произнес, ни на миллиметр не отстраняясь от нежной горячей кожи. Разговоры и объяснения — последнее, чем Ден хотел бы сейчас заниматься.
— Хитрец, глупец, — она сама нашла его губы, так же как утром обхватила лицо ладонями и поцеловала. Щетины уже не было. Подготовился. Побрился и даже дверные петли смазал.
Ее улыбка и смех. Это был самый счастливый поцелуй на свете.
Ада дрожала не от страха — от наслаждения и желания большего. Она не умела целовать, никогда ни с кем не обнималась, тем более голая, тем более в постели, но неопытность нисколько не мешала воплощать в жизнь желания. Вот же — все, что ей нужно, перед ней. Вернее, над ней. Так истосковалась по прикосновениям, что, казалось, не сможет сделать следующий вдох, если Денис вдруг отстранится, перестанет трогать и обнимать.
Ден сжал зубы. Лицо выражает вселенское напряжение и сосредоточенность. Помнить о плане, выдержке и опыте с каждым вдохом все сложнее. Он очень старается быть осторожным и мягким, внимательным. Терпеливым. Но Ида, Дух! КАК она ему мешала! Он о таком только мечтал. Так нестерпимо смело и так невинно одновременно.
И все же. Он помнил страх Иды, ее слезы в той пещере на заставе Колина.
— Подожди, — попытался сам себя остановить.
— Нет, — кратко и доходчиво.
— Ида, — простонал и посмотрел ей в глаза. В них действительно нет страха. А то, что они выражают, напрочь сносит крышу.
Разноцветного взгляда не осталось, на Иду смотрела чернота зверя. Тягучая, бездонная и крайне опасная. Берсерк тут, рядом с ней.
— Я не боюсь. Тебя, — прошептала и снова потянулась к его губам.
Ида не понимает, что с ним делает. Не понимает. Может, это и к лучшему.
— А я боюсь. Страшно боюсь сделать тебе больно.
— Попробуй. Я хочу.
Не ответил, простонал что-то непонятное, прижимаясь еще теснее. Жестоко сейчас требовать от него слов. Ида плавно скользнула под ним вверх-вниз. Благие намерения? Пусть катятся в ад. Ида принадлежит ему и только ему. Сейчас и всегда.
Поймал ее руки и завел ей за голову, почти обездвиживая.
— Ты моя, скажи это.
— Твоя!
Его. Так.
Припал к мягкому рту, выпил изумленный вздох. Прикусил нежную губу, язык проник в тепло рта. Бережно и требовательно, пути назад нет.
Холодный свет луны свободно проникает в окно, гуляет холодными бликами по стенам, деревянному полу и двум переплетенным, разгоряченным телам на кровати. В домике на озере этой ночью не до сна.
