– Вы ждете кого-то? – осторожно поинтересовался я.
Она расплылась в лучезарной улыбке.
– Да. Вас!
Полгода спустя мы уже были женаты.
Мари на десять лет моложе меня, и в ту пору она еще работала чертежницей в архитектурном бюро Гётеборга. После смерти родителей ей досталась прекрасная квартира. Она расположена практически в центре города – а точнее, в Вазастане. В этом году будет двадцать семь лет, как мы съехались, а я сделался гётеборжцем.
Вы, конечно, помните, что июнь и июль в этом году выдались дождливыми и довольно прохладными, а вот август, на удивление, принес долгую волну тепла. Как раз когда пришла жара, наш прекрасный старинный кирпичный дом обнесли строительными лесами и обернули гигантским покрывалом. Жилкооператив постановил, что фасад дома нуждается в основательном ремонте и обновлении. С того момента уже в семь часов утра включались мойки высокого давления, шум от которых изрядно действовал на нервы. Из-за покрывающих леса декоративных полотнищ вся квартира была погружена в полумрак.
Реновация фасада шла полным ходом уже вторую неделю, и мы искренне устали – казалось, рабочие специально тянут время. Мари предложила взять купальники и корзину для пикника и на трамвае поехать в Сальтхольмен. Там мы обычно прыгаем в первый попавшийся шхербот, который везет нас на один из островов. Мы частенько так делаем, когда погода подходит для купания. По стоимости такая поездка ничуть не отличается от обычного билета на трамвай, а для нас, пенсионеров, по выходным да и в дневное время по будням проезд вообще бесплатный.
Но когда, спустившись вниз, мы уже собирались выйти из лифта, то попросту не смогли открыть дверь. Вся площадка перед лифтом и главная лестница были запружены полицейскими. Дверь в квартиру фрекен Мод была открыта нараспашку, а у нее в холле я заметил еще группу полицейских.
Что же там случилось? Неужели что-то стряслось с престарелой дамой? Ну как престарелой – она ведь всего на пару лет старше меня. Во мне проснулся журналистский инстинкт (дремавший со времен работы в вечерней газете «Экспрессен»). В основном я делал криминальные репортажи, но иногда писал и о различных музыкальных и культурных событиях. Я считаю, что у журналиста должен быть нюх на новости в разных сферах, иначе никакой он не журналист. К тому же, в качестве подспорья к невысокому газетному жалованью, я много лет не без успеха писал детективные рассказы.
Спиной к нам стояли двое полицейских в форме. Я осторожно дотронулся до плеча одной из них – молодой женщины. За спиной у нее была толстая коса. Ее искрящиеся волосы глубокого медного оттенка вызывали неподдельное восхищение.
– Прошу прощения. Мое имя Рихард В. Берг. Писатель и журналист. Мы с супругой проживаем на верхнем этаже. Что здесь произошло? Я могу быть полезен? – поинтересовался я.
Она смерила меня быстрым взглядом и вновь отвернулась. Не отчаиваясь, я повторил свои вопросы еще раз. Тогда уже обернулся ее коллега и уставился на меня. К моему удивлению, высокий полицейский тоже оказался женщиной. Едва я успел прийти в себя от удивления, она широко улыбнулась и сказала:
– Полезен? Возможно. Вы знакомы со всеми соседями по подъезду?
– Да, я живу здесь уже двадцать семь лет, – ответил я.
Она задумчиво посмотрела на меня. Оценивающе. Очевидно, взвешивала, стоит ли тратить время на болтовню старика. Чтобы повысить собственную значимость в ее глазах, я поспешил добавить:
– В свою бытность журналистом в Стокгольме я не единожды оказывал помощь в расследовании преступлений своему хорошему другу – комиссару полиции Нильсу Торену. Это…
– Никогда не слышала ни о каком Торене. Хотя запомнить имена всех коллег из Стокгольма невозможно.
Это было вовсе не странно, потому что мой дорогой друг вышел на пенсию примерно в то время, когда очаровательная служительница порядка посещала начальную школу.
– Значит, вы знакомы со всеми соседями. И утверждаете, что принимали участие в расследовании преступлений, – резюмировала она.
Потом зрачки ее сузились, и она, прищурившись, уставилась прямо на меня.
– В таком случае, вам ведь не впервой видеть кровь и мертвые тела?
– Не впервой, такое случалось, – ответил я, стараясь, чтобы голос звучал бодро, как ни в чем не бывало.
– Отлично. Тогда пройдемте, – скомандовала она и, уверенно взяв меня за предплечье, подтолкнула к распахнутой двери в квартиру Мод.
Прочие полицейские расступились, чтобы пропустить нас. Некоторые уставились на меня с интересом, явно не понимая, что старик собирается делать на месте преступления.
В холле у Мод было темно, но электрический свет проникал туда через два дверных проема. Первая дверь вела в кухню, где время, кажется, остановилось в момент постройки дома (на гранитном основании наших помпезных ворот высечено «1918»). Плита и холодильник были относительно современными, но в остальном все выглядело прямо как в доме моих родителей на Томтебугатан, когда я был ребенком. Откровенно говоря, наша кухня не была и в половину такой просторной, как эта, но убранство было схожим.
Мне повезло, что сотрудница полиции крепко держала меня под руку, потому что я умудрился в чем-то запутаться ногами и чуть было не споткнулся. Оказалось, что это ходунки, которые хозяйка оставила под шляпной полкой.
В комнате за другой дверью в кресле обнаружилась бедняжка Мод – она сидела и всхлипывала. Я остановился, и моя провожатая – тоже. Обычно Мод ведет себя весьма сдержанно. Она здоровается с соседями, и может перекинуться парой слов о погоде, но никогда не заводит долгих разговоров. Ни с кем близко не общается. Думается, все из-за застарелой вражды по поводу ее квартиры.
Как объяснила мне Мари, Мод десятилетиями жила в своей квартире бесплатно, к вящему неудовольствию правления жилкооператива и многих его членов. Но я не порицаю ее за то, что она смогла извлечь выгоду из своей жизненной ситуации. Она ведь совершенно одинока, а это соглашение стало для нее удачей. За долгие годы различные правления, которые сменяли друг друга, неоднократно пытались избавиться от Мод, но безуспешно. Гуннар, ее сосед из квартиры напротив, однажды обмолвился, что у Мод водятся деньги – ведь она чаще путешествует, чем бывает дома.
Теперь, однако, Мод сидела в своей гостиной, потерявшись в маленьком кресле с подлокотниками, и душераздирающе всхлипывала. Она прижала руки к лицу, и выглядела совершенно раздавленной. Молодой полицейский сидел рядом на краешке дивана и понимающе похлопывал ее по руке.
– Сейчас я подойду, поговорю с ней, – сказала моя провожатая.
Ее младший коллега кивнул и тут же отозвался:
– Хорошо, комиссар.
– Комиссар? Так женщина, державшая меня под руку, комиссар?
Словно подслушав мои мысли, она решила представиться:
– Меня зовут Ирен Хюсс, и я заместитель комиссара уголовной полиции. В этой квартире находится труп. Несчастная хозяйка квартиры обнаружила его сегодня утром. Запах заставил ее совершить обход помещений. В одной из комнат обнаружилось тело.
