Чем дальше она отдалялась от голосов, тем явственней слышался набирающий силу звук работающих агрегатов. Звонарева испугалась. Неужели ее заперли в морге?! И она слышит шум сгорающих в огненной геенне крематория тел? От ужаса у Аллы похолодели пятки, в которые предположительно должна была свалиться душа. Мягкие тапки резко перестали греть, пришлось прислониться к стене и заставить себя не выдумывать всякие глупости.
Голодный организм, который за время диеты так и не свыкся со своим недокормленным состоянием, отозвался на мысли девушки демонстративно – заурчал желудок. В пустом коридоре эхо с подлой любезностью разнесло призывный стон. Алле пришлось не торчать у стены, а быстренько ввалиться в первую попавшуюся дверь, по еще одной счастливой случайности оказавшуюся открытой.
В тусклом свете дежурных лампочек Алла Звонарева с изумлением разглядела торговый зал какого-то магазина. Магазин, судя по залу, был большой, он жил своей привычной ночной жизнью – гудел холодильниками, шелестел вентиляторами, в тусклом сумерке поблескивал продуктами.
Продуктами! Алла не поверила своим глазам, приняв увиденное за воображаемое.
Она знала, такое часто бывает и называется «мираж», особенно в пустынях происходит подобное с несчастными обманутыми путниками. Она закрыла глаза, открыла их вновь, но ничего не исчезло. Караван из продуктов продолжал стоять на том же самом месте и исчезать не собирался.
Алла прислушалась. Инородных звуков, кроме присущих ночному торговому залу, слышно не было. Она прекрасно понимала, что шантажисты могут спохватиться и вернуться за забытой пленкой. Они не обнаружат беглянки и пустятся в погоню. Конечно же в этот самый торговый зал. Наверняка магазин на ночь закрывается. Другого выхода у нее нет. Впрочем, Алла так думала в комнатухе, и как хорошо, что она ошиблась!
Другой выход Алла решила поискать позже, тем более что в зале она увидела окна, сквозь которые едва прорывалась темнота. Значит, все происходило не ночью, а вечером. Рядом с магазином еще могли находиться люди. Но выбраться через окна не представлялось никакой возможности – они располагались слишком высоко от пола, прямо под потолком. Проектировщики как чувствовали, что в магазине попадет в ловушку Алла Звонарева, и не дали ей возможности нормально выбраться на свободу из окна. Решетку она перепилила бы ножом, нож нашла бы в торговом зале. Как пилить решетку, Алла видела в одном сериале про уголовников. Вроде у них нож назывался рашпилем, или так звали одного из них. Вспомнив про преступников, Алла поежилась. Вместо ножа в зале нужно поискать телефон, подсказал ей трезвый внутренний голос.
И Алла отправилась на поиски.
Она медленно и тихо двигалась мимо стойки с кондитерскими изделиями и ловила носом будоражащие воображение запахи. Если она остановится и только понюхает вон то ванильное печенье, много времени не потеряет. А почему только понюхает? Этот магазин ей должен за моральный ущерб! Вполне вероятно, что после заточения Звонарева начнет заикаться, дергаться в нервном тике и хромать правой ногой. Если выберется наружу. Алла с мрачной решимостью взяла с полки печенье и вскрыла коробку. Ничего страшного не случилось, печеньем больше, печеньем меньше, покупатель даже не заметит. А вдруг заметит? Нужно доесть пачку, остатки – это улики.
Алла принялась быстро уничтожать печенье. Всухомятку оно шло плохо, крошки застревали в горле. Алла, прижимая упаковку печенья к сердцу, бросилась искать по магазину соки. Ей повезло, они стояли почти рядом, в красивых упаковках с аппетитными фруктами на картинках. Если она выпьет одну литровочку клубничного, ничего страшного точно не случится, а моральный ущерб хоть чем-то компенсирует.
С другой стороны, Звонареву все равно никто не видит! Камеры? Да наплевать! Где тут колбасный отдел?
Одержимая внезапно пришедшими мыслями о колбасе, подгоняемая собственным желудком, Алла направилась на поиски. С одухотворенным лицом, на котором отразилась вся бесконечная грусть последних дней, Алла остановилась перед прилавком, от которого так вкусно пахло, что она решила наесться во что бы то ни стало. Наесться и умереть. Это было ее последнее желание перед линчеванием.
Все равно, думала Алла Звонарева, разрывая руками палку сырокопченой колбасы, ее никто не любит. Ни профессор, которому она была так признательна и выполняла практически все, что тому приходило в умную голову. Ни его жена, ее тетка, которая вместе со своим братом так легко подставила ее шантажистам. Кстати, о брате. Владимир Воеводин ее тоже не любит!
Алла зубами остервенело оторвала кусок колбасы и принялась жевать и стонать от наслаждения. Как давно ей не было так хорошо!
Воеводин не любит точно, раз он сам подставил ее бандитам, назначив липовое свидание в три часа ночи. Что ж, гибель Аллы будет на его совести! Она точно погибнет от переедания в этом жутком супермаркете. Семейка Воронцовых вдоволь насмеется над ее безжизненным объевшимся телом.
Воронцовы ее тоже еле терпели.
Машка! Вот она оказалась не такой подлой, как думала Алла. Подлым оказался Воеводин.
Алла всхлипнула и потянулась за молочными сосисками. Холодная сосиска мигом оказалась в желудке. Блаженство! И черт с ними, с этими Воронцовыми, Ображенскими, Сурковой…
А! Туровский! Вот кто по ней пустит скупую мужскую слезу.
Сам виноват! Опоздал, не спас, а она его так ждала.
Она ждала?
Алла отбросила сосиски в сторону и поплелась в рыбный отдел, тяжело вздыхая на ходу.
Она действительно ждала Туровского, верила в него, думала о нем. Пусть не так много, как о Воеводине, но думала же! И дело здесь не в личной привязанности, Аллу, как она только что поняла, никто не любил. Дело в том, что этот хлыщ и бабский угодник Туровский был частным сыщиком.
А сыщики должны заниматься сыском. Он и должен был ее искать.
Алла принюхалась. Зал освещался слишком слабо, чтобы в нем можно было безошибочно ориентироваться. Звонарева все-таки экономила время, затягивать процесс насыщения до бесконечности не хотелось. С другой стороны, куда спешить? Кто ее ждет? Профессор? Вряд ли. Тому утром принесут трогательное письмецо, Иван Иванович позовет супругу, живую и невредимую, и пошлет шантажистов к черту. Правильно сделает, между прочим. Неправильно, что те вернутся в подсобку с намерением лишить Звонареву жизни, а она, как отожравшийся таракан, даже не сможет перебирать лапками.
Алла подошла к рыбе. Ароматы свежей копчености заставили ее забыть обо всем на свете.
Она взяла ковшик, которым продавцы пользуются для того, чтобы накладывать покупателям деликатесную икру, и угрюмо усмехнулась. Сейчас она осуществит мечту всей своей разнесчастной жизни – будет есть икру ковшом!
Разнесчастная жизнь привычно и традиционно изобиловала законами подлости.
Прилавок-холодильник с икрой, сквозь стекло которого манили изыски, оказался заперт на замок.
Взламывать его Алла не решилась. Если шум услышат Слон со Спирей, минуты ее свободы будут сочтены. А Алла так и не нашла другого выхода. Какая же она дура! Должен быть вход! Вход в магазин.
