– Это постаралась Алла, – охотно пояснил Туровский, – чтобы улика больше никогда не была восстановлена.
– Тогда я могу ее не выгонять? – обрадовался Ображенский. – Не поймите меня превратно! У меня положение в научном обществе, связи. Пойдут разговоры, на меня начнут показывать пальцем…
– Не начнут, – пообещал Туровский, – я выяснил, пленка была в единственном экземпляре.
– Тогда я лишу ее наследства, – задумался профессор, откинувшись на спинку кресла и попыхивая сигарой. – Должен же я как-то отреагировать?
– Безусловно, должны, – согласился Андрей. – Для начала можно было бы освободить Аллу от диеты.
– Аллу? При чем тут она? Ах да. Это она. Но и вы молодец, Андрей Александрович! Я увеличу ваш гонорар после того, как вы выясните, кто покушался на моего деда.
– Выясню, – пообещал Туровский и добавил: – В скором времени.
– Кого же кормить бананами? – задумался Ображенский, выпуская очередное облако. – Ее? – Он упорно не называл жену по имени. Обижался. – Ее. Она виновата, она не станет сопротивляться…
– Зная Ирину Аркадьевну, – хмыкнул Туровский, – я не был бы так уверен.
– Да, – согласился профессор, – она стерва. Но, голубчик, все настоящие женщины – стервы. Она станет сопротивляться. Тогда придется продолжать эксперимент на Константине. Вы видели пленку?
Туровский вздрогнул от неожиданного перехода.
– Нет. Ее видела Алла.
– Очень хорошо, – вздохнул Ображенский.
И мужчины погрузились в два облака дыма.
Аллу терзали мучительные сомнения. С одной стороны, ей хотелось подойти к двери комнаты Воеводина и распахнуть ее ударом ноги.
Показать негодяю – вот она выбралась живая и невредимая, спасенная замечательным сыщиком Андреем Туровским, единственным мужчиной, которому она теперь верит. С другой стороны, Алле хотелось показать Воеводину, насколько равнодушна она теперь к нему. Конечно же она немного преувеличивала. Раз уж думала о нем, равнодушно относиться не могла. Но следовало взять себя в руки и наплевать.
Нужно было собраться с силами и поговорить с профессором. Сидеть на бессмысленной диете она больше не могла. Не хотела. Должен же близкий родственник считаться с ее желаниями!
Нужно было высказать Ирине Аркадьевне все, что она думает о тетке.
Алла Звонарева сняла розовые очки и стала смотреть на мир широко открытыми глазами. Сколько несправедливости она увидела! Прежде не замечала.
Не такой уж Воеводин привлекательный, как ей казалось. Он вообще такой, такой…
Алла не успела додумать, как в дверь постучали. После стука раздался голос Владимира:
– Аллочка, я знаю, вы здесь. Откройте, надо поговорить!
– Аллочка? – прохрипела она. – Открыть? Сейчас!
Нужно показать ему, что она на него наплевала.
Алла схватила книгу и легла на кровать. Пусть садится рядом, что-то лепечет в свое оправдание, она сделает вид, что не слушает его. Нет, лежать неприлично. Алла распахнула окно. Пусть становится рядом, лепечет, она будет слушать пение птиц. Нет, птицы – это слишком интимно. Алла не нашла ничего лучшего, как вывалить содержимое своего гардероба на пол и после этого открыть Воеводину.
Он вошел и схватил ее за руки.
– Тебя покалечили?! – Его искаженное ужасом красивое лицо склонилось над ее глазами. – Как ты себя чувствуешь? Прости, прости, так глупо все получилось. Я ждал тебя возле бассейна…
Ложь давалась ему легко, без напряжения. А ведь вчера он собирался во всем признаться сыщику! Нет, Ирина действовала на него мистическим образом.
Аллу обдало похмельным духом, щедро смешанным с модным парфюмом. Она инстинктивно отклонилась назад как раз в тот момент, когда Воеводин вознамерился полезть к ней с поцелуем.
– Ничего страшного не произошло. – Алла вывернулась из его цепких объятий и отошла к гардеробу.
– Ты уезжаешь?! – воскликнул Воеводин и плюхнулся в кресло. – Я так и знал. Что ж, возможно, это выход из создавшегося положения. Мы не можем быть вместе.
– Мы вместе? – Алла начала укладывать вещи обратно в гардероб. – Я и не собиралась вместе. Какая глупость, – фыркнула она. Сказанное вслух действительно показалось ей самым разумным из того, что она говорила за последнее время.
– Ты обижаешься на меня, – горестно вздохнул Воеводин.
– Глупости, – повторила Алла, не поворачивая к нему головы. – Если я и могу на кого– то обижаться, то только на себя. За наивность и идиотизм. Впрочем, в моем случае это лечится.
– Доктором Туровским? – презрительно скривился Воеводин.
– Тебе, – отчеканила Алла и повернула к нему серьезное лицо, – должно быть все равно!
– А, вот ты где. – В комнату без стука зашла Ирина. – Милочка, – она кинулась обнимать Звонареву, – как я рада, что ты нашлась! Скажи, пожалуйста, а куда ты дела то, что нашла?
Воеводин вскочил с кресла и подошел к распахнутому окну.
– Тебе нельзя торчать на сквозняке, – подскочила к нему Ирина и принялась закрывать окно. – Продует. Иди к себе, я скоро.
Воеводин послушно направился к двери.
– Ага, – хмыкнула Алла, – последние мозги выдует.
Владимир вышел и громко хлопнул дверью.
– Где пленка?! – прошипела Ирина Аркадьевна, надвигаясь на племянницу хищной пантерой.
– Пленка? – Алла не сдвинулась ни на шаг, она решила стойко обороняться. Пусть Ображенская не думает, что связалась с овцой. – Пленка у профессора!
Ирина Аркадьевна резко обмякла, хищные черты лица исказились страдальческой гримасой, она бухнулась в кресло, где только что сидел Воеводин. Старенькое кресло грозно проскрипело под супругой профессора.
– Кресло нужно заменить, – начала она хозяйским тоном и замолчала. – Это конец, – прошептала Ирина. – Он меня не простит. Милочка, ты понимаешь, о чем я говорю? – Она подняла холодные глаза на Звонареву.
Но их леденящий душу блеск ее только раззадорил. Из-за этой стервы она страдала в застенках!
– Отлично понимаю, дорогуша, – ответила Алла.
Ответ прозвучал как пощечина, низвергающая Ображенскую с высоты.
– Дорогуша? – прохрипела Ирина и умолкла.
Алле стало жалко эту холеную, дорогую женщину, в одночасье оказавшуюся, как старуха из сказки, у разбитого корыта.
– Не волнуйся, – добавила Алла без церемоний, – пленка почти уничтожена, рассмотреть там ничего невозможно.
– Как? – не поняла Ображенская.
– Мне нечего было делать, – пожала плечами Звонарева, – сидела взаперти, было скучно. Я порезала пленку на конфетти. Кусочки у профессора.
– Я должна быть тебе благодарна? – нахмурилась Ирина.
