Полину в своё время выбрала пантера. Подходящий зверь для астрального боя. Она знавала мага, у которого таким животным был крокодил – вот уж не повезло. Хотя, для уничтожения анчуток и прочих тёмных сущностей низшего порядка и крокодил сойдёт.
Учителя Полины, братья Великановы, изменять астральные тела не умели, но знали, как это работает, и дали ученице правильные наставления. И когда Великановы, с помощью гипноза, отправили её в Средний астрал, она смогла превратиться в зверя без особого труда. Полина тогда просто очень сильно захотела трансформироваться, и это желание пробудило в ней что-то древнее, свирепое, то, что таилось в генетической памяти и жаждало свободы. Это была прекрасная дикость, дыхание доисторических ветров, зов хищника, мощным эхом пробивший себе путь сквозь века. Это была сила, ловкость и грация большой кошки. Пантера позволила Полине стать собой. Мощный зверь и молодая чародейка стали единым смертоносным оружием.
И вот теперь, в Нижнем астральном плане, отворив бледную дверь и переступив порог, Полина с лёгкостью превратилась в гибкого зверя. Когти, клыки, чёткое зрение кошки. Она сразу же ощутила, как внутри неё заструились потоки первобытной животной силы. Пантера жаждала боя.
Превращение Саяры тоже прошло без затруднений: миг – и вот уже вместо маленькой коренастой женщины возвышается крупный грозный зверь. Чёрные глаза белого медведя блестели как влажные камешки, шерсть на загривке стояла дыбом, из пасти вырывался протяжный утробный рык.
Здесь, внутри геометрических конструкций, царил мрак, в котором хаотично плавали излучающие мертвенный свет клетки. Это были состоящие из решёток кубы, одинакового размера, и они то поднимались, то опускались, то удалялись, то приближались. Стены, потолок, другие объекты – если они и были, то их надёжно скрывала темнота.
Во мраке вспыхнули две пары глаз. Слабый свет одной из клеток обрисовал очертания двух крупных, отдалённо напоминающих псов, тварей. Блеснули шипы на ошейниках чудовищ, оскалились пасти, обнажив ряды кривых острых зубов.
В сознании Полины-пантеры мелькнуло: «Я – дикость!»
Дав волю ярости, большая чёрная кошка бросилась в атаку – в каждом движении текучесть ртути и твёрдость стали. Влажно блеснули клинки клыков. Рядом, свирепо ревя, бежал медведь – белая громада буквально разрывала мрак, подминала его под себя мощными широкими лапами.
А псы пятились, угрожающе рыча, но рык этот был натужным, в нём ощущалась растерянность: это невозможно! Кто посмел вторгнуться в разум архонта? Кто настолько смел и глуп?
Выпустив когти…
«Я – зверь!»
…пантера прыгнула на одно из чудовищ, на другое обрушилась ярость белого медведя.
Мрак заполнился бесноватым рёвом.
* * *
Надзиратель, вскрикнув, вынырнул из чёрного болота сна.
Тревога!
Кто-то вторгся в его разум!
Ведьмы! Те самые суки-ведьмы, с которыми он говорил днём! Только у них могло хватить на это наглости. Они напали на двух псов Стаи. Как воры подло прокрались в сознание и напали, напали, напали!
Суки, суки, суки!
Он вскочил с кресла, неистово гримасничая, и отшвырнул журнальный столик. А потом затопал ногами, словно рассерженный ребёнок. Его колотило от гнева, на лице выступили пунцовые пятна.
На диване дёргались в припадке блондин и женщина в вязаной шапке. В углу, подтянув колени к груди, скулил Глеб.
Надзиратель сжал ладони в кулаки, зажмурился и мысленно рванул на себя одиннадцать поводков, отрывая от кровавых дел маньяков, которых он временно выпустил на волю.
– Ко мне, псы! Ко мне-е-е!
* * *
«Я – смерть!»
Полина-пантера ощущала себя богиней войны. Тряхнув головой, она выдрала из загривка чудовищного пса кусок какой-то пористой безвкусной плоти, вспорола когтями бок. Из ран вместо крови заструилось что-то белёсое, похожее на плотный пар.
Пантера соскочила с твари, сгруппировалась и, ловко увернувшись от выпада противника – челюсти пса клацнули в сантиметре от её шеи, – напала снова.
Саяра-медведь ударила лапой другое чудовище с такой силой, что тварь, кувыркнувшись в воздухе, отлетела на несколько метров. Не теряя ни секунды, медведь снова ринулся в атаку. Очередной удар лапой – шея пса с хрустом вывернулась под неестественным углом, из пасти вырвались клубы белёсого пара.
Мимо проплыла призрачная клетка. Откуда-то из темноты донёсся рокот – словно с горы покатились огромные камни. Пространство вокруг содрогнулось.
«Я – бешенство!»
Пантера разодрала когтями морду псу. Ревя от гнева и боли, чудовище замотало головой, между шипами ошейника проскочили искры. Пантера чёрной каплей скользнула в сторону, попыталась нанести очередной удар, но пёс с неожиданной ловкостью увернулся. Он резко встал на дыбы, а затем, словно таран врезался широким черепом в бок пантеры, подбросив ей в воздух. Большая кошка выгнулась дугой, приземлилась на лапы и сразу же отскочила в сторону, чудом избежав повторной атаки.
Боль. Ментальная боль. Полина её чувствовала. Холодный огонь разгорался внутри, сжигая не плоть, а саму духовную сущность. В один миг перед взором промелькнули самые ужасные события, которые случались в жизни и которые снились в кошмарах. Будто какая-то безжалостная сила взяла и сжала все эти события до одной точки и впихнула в рамки одной секунды.
А белый медведь тем временем добивал своего врага. Подмяв под себя чудовище, Саяра-зверь вырывала из него куски пористой плоти. Клочья белёсого пара разлетались в разные стороны и таяли во мраке. Пёс хрипел и дёргался под тушей медведя, челюсти открывались и закрывались в тщетной слепой попытке ухватить истязателя. Искалеченное тело пса начало изменяться: лапы утончались, жёсткая щетина исчезала, уродливая морда уменьшалась и становилась более округлой. Чудовище превратилось в окутанного в кокон белёсого пара тощего человека, на котором не было живого места – сплошное месиво из костей и рваной плоти.
Издав наполненный торжеством рёв, медведь взмахнул лапой и разорвал человека-пса пополам.
Одна из призрачных клеток застыла во мраке, завибрировала и с серебристым звоном разлетелась на части, словно внутри неё взорвалась невидимая бомба. Стая лишилась первого пса – то, что от него осталось стремительно распадалось на бледные клочья.
Медведь развернулся и, сверкая глазами, бросился на помощь Полине. Пантера, превозмогая боль, уклонялась от клацающих челюстей чудовища.
А в темноте, как мрачные призраки, начали вырисовываться контуры других псов. Их было одиннадцать. Прервав охоту, Стая явилась на поле боя – квинтэссенция ненависти, готовая рвать, крушить, пожирать.
* * *
У Агаты от волнения руки покрылись мурашками: в одной из пиал жидкость меняла цвет! В прозрачной субстанции расползалась серая муть, словно чистое небо вдруг становилось пасмурным. Это была пиала Полины, в неё она капнула свою кровь.
