– Нам пора. Не стоит опаздывать к дознавателям.
– Но мы ещё общую гостиную не рассмотрели, – заикнулся было Кевин, и тут же умолк под решительным взглядом полуэльфа:
– Успеем ещё.
– Я что-то не припомню, чтобы тебя тут назначили главным, – осадил я его.
– Кто-то же должен быть, – повёл он плечом.
– Не ругайтесь, парни, – выступил миротворцем Бэкет. – Предлагаю выбрать лидера жеребьёвкой. Давайте вечером, когда вернёмся сюда, все желающие напишут своё имя на листке и опустят в непрозрачную вазу. Пригласим кого-нибудь постороннего – пусть перемешает эти листки и вынет один из них. Этот человек и станет главным в гареме.
– Отличный план, – оценил Кевин, и все остальные, включая меня, тоже одобрили.
Когда мы спустились в центральную гостиную на первом этаже, там нас уже ждали четверо дознавателей. Двое из них забрали на допрос в отдельную комнату Сайтона, и ещё двое – увели в соседнее помещение Кевина.
А мы с Арни, Бэкетом и Эльтоном расположились на креслах, дожидаясь своей очереди.
Эльтон не мог сидеть без дела, так что принялся строить планы по гаремной самодеятельности, чтобы произвести впечатление на принцессу. Перебрал кучу вариантов: и театральные постановки, и цирковые номера, и декламацию стихов собственного сочинения. В итоге остановился на показательных боях.
Арни и Бэкет с ним соглашались, а я лишь равнодушно пожимал плечами. Мне не было нужды выпрыгивать из меха, чтобы поразить свою истинную пару.
Через сорок минут Сайтона и Кевина отпустили. Причём парней – бледных и шатающихся – буквально вывели под руки, и сразу в коридор, не давая возможности перекинуться с нами даже словечком.
К ним там что, пытки применяли???
Арни и Эльтон застыли с отвисшей челюстью, а мы с Бэкетом встревоженно переглянулись.
Следующей партией увели Арни и Бэкета. Мы с полуэльфом остались вдвоём.
– Слышь, мужик, не держи на меня зла, – негромко, но искренне обратился ко мне Эльтон. – Ты – её истинная пара, а всем остальным нужно вывернуться наизнанку, чтобы понравиться принцессе. Особенно после всего, что она пережила.
– Ладно. Ты тоже меня прости за грубый тон, – извинился я перед ним.
Оставшееся время мы просидели в тишине, накручивая себя мыслями, что с нами будут делать за закрытыми дверями. После каких пыток жертва шатается и бывает дезориентирована? Со времён учёбы в академии я знал, что вариантов может быть множество.
Когда Арни и Бэкет наконец-то вышли, то выглядели не лучше, чем Сайтон и Кевин. Их тоже сопроводили в коридор. Я изо всех сил пытался уловить их мысли, но это было бесполезно: словно натыкался на пустой синий экран.
Когда меня наконец-то вызвали на допрос, я уже переживал не на шутку.
– Не надо нервничать. Проходите, садитесь, – мягко произнёс один из дознавателей, махая на кресло в центре комнаты.
Его коллега отошёл к окну и молча сверлил меня взглядом.
Я сел, куда сказали, и допрос начался.
Глава 34. Менталисты
Рэнни
*
– Полное имя, возраст, рост, – начал с простых вопросов долговязый дознаватель.
Подтащив поближе стул, он уселся прямо напротив меня и пристально уставился в глаза.
Я ещё со времён обучения в академии телохранителей знаю, что в таких случаях отслеживаются все параметры: не только ответы, но и частота дыхания, реакция зрачков, непроизвольные движения, направление взгляда, моргание, тон голоса. Подмечают всё: как часто бьётся жилка на шее, имеется ли нервный тик, есть ли стремление поджать губы или сцепить в замок руки.
И вдобавок все королевские дознаватели используют артефакты правды.
По правилам, перед подозреваемым кладётся камешек, и арестанта сразу ставят перед фактом, что врать бесполезно. Если допрашиваемый будет молчать – в ход пойдут уже пытки.
А на этом допросе всё было неправильным – шло вразрез тому, чему меня учили.
Никакого артефакта не было. Это во-первых. А во-вторых, коротко стриженый напарник дознавателя – вместо того, чтобы отслеживать частоту моего моргания, просто лениво смотрел в окно.
Мужики халтурят или я чего-то не понимаю?
Но почему тогда гаремников выводили с допроса в никаком виде?
– Полное имя, возраст, рост, – с мягким нажимом повторил долговязый.
– Вы и так уже это знаете, – заявил я в ответ. – Скажите, как я могу к вам обращаться?
– Зачем? – он озадаченно вскинул бровь.
– Вы знаете моё имя, я ваше – нет. А мы вроде как общаемся. Непорядок, – повёл я плечом.
– Любопытный тип, – гоготнул стриженый, оторвавшись от созерцания облаков.
– Это Майк, я – Тони, – представился долговязый. – Теперь как, порядок?
Я кивнул.
– Расскажи-ка нам своё самое приятное воспоминание из твоего детства, – всё так же мягко произнёс Тони.
Не знаю, что за странности сразу начались, но я словно поплыл. Будто бы окунулся в свою безмятежную малышовую пору, когда счастливым котёнком носился за бабочками на лугу.
– Это что, гипноз? – мотнул я головой, пытаясь противостоять ментальному воздействию.
Причём исходило оно от типа у окна – от Майка.
– Опаньки, да у нас телепат, – восхитился стриженый. – И давно ты мысли читаешь, Рэнни Лукас? Небось, успел выведать все сокровенные тайны принцессы, барсик? Коварный пушистый шалун.
– Ничего я не выведывал, – парировал я, борясь с нарастающим головокружением.
Теперь я понимаю, почему гаремники были дезориентированы и их выводили отсюда, поддерживая под руки. Я скоро буду выглядеть не лучше.
– Тебе задали вопрос, Рэнни. Отвечай, – вкрадчиво произнёс Тони.
Мне внезапно захотелось выложить им всю свою биографию, начиная с пелёнок и озвучить все семейные секреты. Вот это я понимаю – мощный дар! Тут никакие артефакты правды не нужны!
– Уже ответил. Я ничего не выведывал у принцессы. И вообще, она – моя истинная пара, – произнёс я, борясь с ментальным воздействием.
В академии нам давали уроки сопротивления менталистам, но я не успел закончить этот курс, поэтому опыта было немного. Но я очень старался.
– Не борись с нами, Рэнни, – увещевал долговязый. – Ты же сам понимаешь: мы не причиним тебе зла. Мы лишь заботимся о безопасности принцессы Аурики. И ты знаешь, что должен нам помогать. Скажи правду. Или подумай о ней. Почему ваша метка истинных неполная? У тебя есть идеи на этот счёт?
– Выкладывай, Лукас! – внезапно рявкнул на меня Майк. – Хватит строить из себя отчаянного бойца. У меня из-за тебя уже голова раскалывается!
