Он подмигнул, а Натт не знала, с каким из утверждений поспорить, с тем, что у них свидание, или что это она поссорила Йоханну и Деарда. Но если уж быть до конца честной, то это правда похоже не свидание, и Деард вовсе не заблуждался в своих подозрениях, ведь книгу-то она действительного украла из заброшенной библиотеки. Если бы не Фирс, она бы уже давно попалась декану. Именно его идея превратить фолиант в сферу памяти помогла избежать наказания и приблизить Натт к осуществлению задуманного.
– А второй голос? – Натт сменила тему, лишь бы вновь не вернуться к этому смущающему и пугающему слову на букву “С”, потому что их первое и последнее настоящее свидание закончилось очень плохо. Его остаток Мёрке провела на дне земляной ямы.
– Второй, – Фирс застыл, глядя на водную гладь. Его взгляд стал завороженным и очень далеким, словно воды Иннсо Тод поглотили волшебника с головой, голос его звучал так же глухо, словно из глубины: – Второй велит убить тебя, Натт Мёрке.
Она не испугалась. Когда тебе честно рассказывают о таком, это же лучше, чем если бы Хассел сделал что-то исподтишка.
– Ничего удивительного, – улыбнулась она. – Мы же до омерзения бесим друг друга.
– Это другое. Со мной случилось что-то после той схватки. Не могу понять. Словно в душе появилась трещина, словно я — не я. Что-то проникает в мой разум и пытается взять контроль. Я ещё никому не говорил об этом. И тебе говорить не хотел, но раз уж мы о честности и доверии, то смотри…
Он задрал рукав мантии, и мрак озарился тусклым свечением на коже парня, словно тлеющие угли в голодном костре. Они облепили предплечье мага, полностью скрывая кожу.
– Тебе больно? – только и спросила Натт.
– Нет. Выглядит жутко, но… Погоди это ещё не все, смотри!
Он встряхнул рукой, развернул её ладонью к небу. Угли загорелись ярче, затем вдруг вспыхнули золотом, и когда сияние немного рассеялось, то Натт увидела как от локтя до кончиков пальца кожу Фирса покрыли огненные перья.
– Вот так фокус? Как ты это делаешь?
Она потянулась к его руке и коснулась пальцем одного из перьев, но оно тут же почернело и осыпалось.
– Ой, прости.
– Да ничего. Я не знаю, оно само. Я никому не показывал. Боюсь, будут дразнить жареной курицей.
Фирс снова шутил. Невпопад и несмешно, а Натт не знала смеяться ей, восхищаться или бояться за мага.
– А что пишут в книгах?
– Ничего хорошего. Но книги пишут люди, а люди ошибаются, – загадочно улыбался парень.
– Говоришь так, словно ты не человек.
– Не было возможности проверить. А, вообще, я всегда такой, Мёрке, пора бы привыкнуть ко мне.
Но Натт не хотелось привыкать к Фирсу. Слово привычка было чем-то рутинным, совсем не похожим на её прилипчивого недруга. Стихийник каждый раз удивлял её: своими знаниями, необычными талантами и удивительным даром всегда быть рядом, когда она больше всего на свете нуждается в нем. Сейчас, когда она задумала прибегнуть к запрещённым заклинаниям, Хассел готов был слепо следовать за ней. Он не задавал вопросов и был подозрительно понимающим. Слишком хорошо, чтобы поверить.
– В чем подвох, Хассел?
– Опять ты спрашиваешь это. Нет никакого подвоха, я это я, ты все сама знаешь, – он тепло улыбался ей, и от этой улыбки черное небо над Иннсо Тод расцветало искрами. Казалось, ему подвластно все, озарить тьму, растопить вековые льды, поджечь дождь.
– Фэн-хуан…– прошептала Натт одними губами, и Фирс удивленно вскинул бровь.
– Опять это слово. Это какое-то заморское ругательство, да? Твоя соседка тебя научила? – Фирс, оттянул указательным пальцами уголки глаз, изображая Эн Ню Вэн.
Натт сначала прыснула со смеху, а потом зажала себе рот рукой.
– Ты ужасен, Хассел! Прекрати сейчас же!
Но он продолжал изображать новенькую студентку, и Мёрке попыталась поймать Фирса. Парень уворачивался, дразнился, тревожил мертвое озеро своим беспечным смехом. Двое не замечали мелких пузырьков на темной водной глади, не чувствовали странную истому поверженного речного духа. Им было неведомо, как причудливо сплетутся нити их судеб. Прямо сейчас волшебники воровали у судьбы редкие счастливые мгновения, ненадолго позволяли себе быть обычными детьми.
Хассел поддался. Сделал вид, что запнулся о корягу. Натт тут же повисла на нём, а стихийник послушно потерял равновесие, и оба они рухнули на жухлую траву, аккурат между старых разрытых могил. Останков в них уже не было. Ещё в прошлом году Натт и Синд отбывали тут наказание Деарда Рё’Тена и участвовали в перезахоронении, чтобы выходящие из берегов воды не унесли прочь кости и прах.
Некромантка попыталась подняться и уперлась рукой о край насыпи, и земля начала уходить из-под ладони в темную бездну. Ещё чуть-чуть, и она сама свалилась бы вниз. Страх и неприятные воспоминания нахлынули на девушку, но Фирс поймал её и притянул к себе.
– Осторожнее, Мёрке. Мы же не хотим, чтобы ты упала туда?
– Не хотим, – повторила она и прижалась к груди стихийника, где отбивало рваный ритм его сердце.
– Я больше не совершу прежних ошибок, Мёрке. Я не дам тебе упасть, слышишь? – шептал он, гладя её по волосам.
– Не зарекайся. Это сейчас у нас перемирие, а завтра снова набросимся друг на друга с кулаками, это же мы…
– Это же мы, – устало повторил Фирс и крепко обнял девушку своими неестественно горячими руками.
9.4
Натт пропустила тот момент, когда уснула. Ей вообще сложно было поверить, что можно уснуть в таком месте. Всему виной был Хассел, его тепло, его близость, все это отгоняло кошмары, холод и тьму. Не было жутких снов и ледяного тумана, было лишь спокойствие и что-то очень похожее на счастье, Мёрке отлично знала его горько-сладкий предательский вкус, что вязкий кленовый сироп. Если сейчас некромантке так незаслуженно хорошо, то завтра непременно станет очень плохо и больно. По-другому у них не бывает. После сладости кленового сиропа неизбежно наступит горечь.
– Ай! – она вскрикнула, когда кто-то щелкнул её по лбу.
– Вставай, трупоедка. Мы на пары опоздаем, – зевнул Фирс, и губы у него сами собой разъехались в какую-то гаденько-ехидную улыбку.
– Больно же. Зачем ты? – Она потирала лоб, хотя болеть перестало почти сразу же.
– Ну как же. Ты сама сказала, что один день у нас перемирие, а на следующий драка. Я решил не тянуть и всечь тебе первым, чтобы сразу уравновесить вселенную. Теперь твоя очередь, – он ткнул себя в щёку. – Жги, Мёрке.
– Эм… ты… – она с трудом подбирала слова.
И как его обозвать? Прямо сейчас он все равно был ужасно мил и добр, и говорить ему гадости совсем не хотелось. Хотелось продолжать обнимать его, и от этой мысли щеки зажгло с такой силой, что Натт на всякий случай отсела подальше. А то велик соблазн парня поцеловать, а не избить.
