- Приветствую, - сделал легкий поклон мужчина, а затем обратился к Даромиру. - Здравствуй, князь, твоя комната готова.
- Здравствуй, Борис, - поздоровались оба брата одновременно, а затем Даромир продолжил: - Вели доставить вещи Киры в смежную с моими покоями комнату.
- Прости, князь, но эта комната занята, - было явно, что Борису не удобно обсуждать эту тему.
- И кем же? - добивался своего Даромир.
- Еленой Скрябиной, господин.
- Кто давал распоряжение? Хотя, не отвечай, знаю, мать, - Борис ничего не ответил; немного подумав, Даромир добавил: - Посели меня и Киру в свободные покои со смежными комнатами.
- Но, а как же? - попытался возразить Борис, но ему этого не дали.
- И вели перенести в комнату мои вещи. Все, свободен.
Кажется, нас не спешат радушно встречать и всеми доступными средствами показывают, где мое место. Хороша встреча, даже страшно становится, что дальше…...
Глава двадцать пятая. Гостеприимство золотых демонов.
Говорят, что одиночество - это когда твои любимые счастливы без тебя.
Дарослав стоял с задумчивым выражением лица. По Вадиму было заметно, что он обеспокоен такой “гостеприимной” встречей. И только Даромир, казалось, относился к этому спокойно.
- Ну, что стоим, пошли? - сказал Даромир. Если честно, идти мне совершенно никуда хотелось. И я уже жалела о том, что согласилась на эту поездку. Читала, что раньше к гостям относились с почтением и уважением; здесь же нам показали свое «радушие» всеми доступными способами.
Даромир решительным шагом направился следом за Борисом, пройдя пару шагов, остановился:
- Кира, - обратился ко мне Даромир, протягивая руку. - Это ничего не меняет, ты - моя невеста.
И только тут до меня дошло: я переживаю за свои чувства, но совершенно не подумала о нем. Для него такая встреча тоже стала сюрпризом, и о том, что с ним в одни покои поселят невесту, он тоже не знал. И за маской спокойствия и сдержанности скрываются гнев, раздражение и забота. Протянула руку демону, в знак поддержки немного сжала ладонь, серо-зеленые глаза были наполнены признательностью. Я права, он все же волнуется, и для него многое стало неожиданностью. Вот это выдержка и самоконтроль.
Мы шли по вымощенной серым камнем дорожке мимо разноцветных клумб, в воздухе вовсю летал запах цветов. C каждым шагом волнение росло, а пульс учащался. Казалось, я двигалась только благодаря Даромиру; перед глазами мелькали пестрые клумбы, мраморные ступеньки дворца, белые колонны и светлые коридоры. Большим пальцем он нежно провел по внутренней стороне ладони, успокаивая меня, что и заставило прийти в чувство. Я подняла наполненный благодарностью взгляд на Даромира, он одними губами прошептал: ”Не переживай”. Чтобы немного отвлечься, решила осмотреться. Мы поднимались по белым, устланным красным ковром, ступенькам. Нас окружали белые стены с позолоченной лепниной и светильниками, картины в золотых резных рамках. Было стойкое ощущение, что весь дворец вымер: по дороге до комнат мы не встретили ни души. На третьем этаже распрощались с Дарославом, договорившись увидеться на ужине. Перепрыгивая через ступеньку, друг поднялся на четвертый этаж, где, как я поняла, располагались личные покои правящей семьи; а мы остались на третьем этаже, для гостей.
Комната, в которой меня поселили, мне понравилась: в золотисто- бежевых спокойных тонах, светлая мебель, большая кровать, шифоньер, столик у панорамного окна, бежевые шторы, дверь в смежную с демоном комнату и дверь в ванную. Даромир попросил принести мне что-нибудь перекусить, так как я не обедала. И такая его забота умиляла и еще больше располагала к нему. Поставив корзинку с Яном на кресло у окна со словами, что если что-то понадобится - он рядом, Даромир оставил меня одну. С чего начать не знала, если честно я еще не отошла от переживаний о том, как меня примет семья Даромира. Хотя по встрече ясно, что не очень. Но странно, разве им не интересно взглянуть на истинную их сына или всё настолько безразлично? Немного поразмыслив, принялась развешивать вещи, когда довешивала последнее платье, в дверь постучали. На ответ: ”Войдите”, - в комнату вошла молоденькая светловолосая девушка. Она с любопытством рассматривала меня, кажется, обо мне прошел слух:
- Простите, госпожа, я принесла горячий чай, бутерброды и фрукты.
- Благодарю, поставь на столик, - посмотрела на поднос, там была всего одна чашка. Идея родилась молниеносно: нам же нужно находить общий язык и знакомиться.
- Как тебя зовут? - обратилась к девушке. Насколько я смогла понять, она - человек.
- Вея, - немного неуверенно и скомкано представилась девушка.
- Вея, принеси, пожалуйста, еще одну чашку.
- Хорошо, госпожа, - за девушкой закрылась дверь, а я, прихватив приготовленные вещи, умчалась в душ.
Чтобы не ждало меня впереди, понимаю, что надо мыслить позитивно, верить в светлое. Вот только это совершенно не получалось: нет-нет, да закрадываются негативные мысли.
Шикарная ванна (или вернее сказать бассейн?) была на полкомнаты, отдельно стояла душевая кабинка. Решив, что ванной воспользуюсь потом, быстро ополоснулась в душе. Посмотрела на перламутровое платье, которое захватила с собой. Вот спрашивается, зачем я взяла его с собой в ванную? Прихватив волосы заколкой спереди, оставила их распущенными, одела легкое длинное шифоновое платье с рукавами три четверти и элегантным вырезом, а талию подчеркивал тоненький поясок к платью в тон. Подкрасила немного ресницы, нанесла бесцветный блеск.
”Ну что, красота моя, пошли, пригласим истинного на чай?”, - обратилась к своему отражению.
В комнате на небольшом круглом столике уже стояла вторая чашка, быстро обернулась девочка. Пока не передумала, отважным шагом направилась к двери, рука нервно тянулась к заветной позолоченной ручке, пока не услышала мягкий, уверенный женский голос:
- Даромир, подумай, заклинаю, зачем тебе эта человечка?
- Мама, она моя истинная, - настаивал Даромир.
- Дорогой, это не проблема, можешь взять ее второй женой, если хочешь. А хочешь, мы с отцом все придумали: вы с Еленой во время обряда откажетесь от истинных.
- Мама… - мученически проскулил мужчина.
- Сынок, я хочу тебе самого лучшего, поверь. Елена - самый лучший вариант для тебя. Твоя человечка, скорей всего, и вести себя не может в приличном обществе. Переживаю за сегодняшний ужин, она ведь тебя опозорит. Обещай, что подумаешь?
- Обещаю, мам... - в голосе Даромира чувствовалось смирение, а последняя фраза резанула слух; злость, ненависть и обида сплелись воедино клубком, словно змеи, отравляя душу и убивая только-только зарождающиеся чувства. “Человечка, значит, подумает он. Ну, думай! Я тоже подумаю!”, - так и стояла возле двери, сдерживая непрошеные слезы.
- И что же мне делать? – совершенно убитым голосом прошептала я, чувствуя, как от слёз начинает щипать глаза. Решимость, постепенно таяла, как туман внизу гор. Я прикусила губу, на ватных ногах направилась в ванную. Думать не хотела, боль от предательства разрывала душу в клочья. Слёзы всё-таки появились, как ни старалась сдержать их. Они просачивались сквозь плотно сжатые веки, окончательно выворачивая душу наизнанку. Медленным шагом, слегка пошатываясь, побрела в сторону ванны, невидящим взглядом уставилась на прозрачную воду в бассейне…
