Стоило прислонить затылок к прохладному бортику, как взгляд упёрся в огромную хрустальную люстру, висящую прямо над ней. Грани стеклянных капель переливались всеми цветами радуги в лучах закатного солнца и отбрасывали блики на потолок и стены, оформленные в едином стиле, как логичное продолжение друг друга.
Премиальных пентхаусов, выставленных в Уларке для съёма, риелторские конторы предлагали во внушительном ассортименте. Но большинство из них оформляли в этом безвкусном минимализме, чья цветовая градация вращалась вокруг: чёрного, белого и серого. А меблировка вечно соответствовала скучной простоте геометрических форм.
Конечно, Белладонна утрировала: минимализм был всяко приятнее, чем почитаемый Марселем лофт. Вот тем стилем она при всём желании проникнуться не могла. Да и увлечение им братца не воспринимала всерьёз. Оно явно носило такой же бунтарский характер, как и то, из-за которого он последние годы модифицировал свою внешность — назло старшему поколению.
Долгосрочный съём двухъярусной квартиры в сорокаэтажном здании при въезде в элитный район «Сады Эдема» обошёлся ей в крупную сумму, значительно опустошив счёт с карманными расходами на ближайшие полгода. Она могла связаться со старшими и попросить у них денег. Но не собиралась злоупотреблять их щедростью. По крайней мере, сейчас. Когда у неё банально не имелось счетов в банке, что были бы им неподвластны.
Клан Лафайет обладал и по сей день обладает чудовищной властью на территории Флемоа. То, что его родовое имение обосновалось в княжестве Баиносса, — не более чем маленькая прихоть их действующей главы, вдовствующей княгини Амброзии де Лафайет. На деле им отыскали бы местечко и под боком у Верховного в Орселе.
Их род на протяжении тысячи лет единолично владел крупнейшим банком на континенте, что финансово его значительно возвышало над другими благородными домами. Формально клан можно было разделить на четыре основные ветви. Поскольку старшего сына аналогично главе убили, то основными наследниками стали Дарик и Морэна. Дарик унаследовал их семейное детище. А мать Белладонны вышла замуж за графа, с лёгкостью отринувшего корни, и возглавила основную ветвь, ответственную за расширение популяции в клане. Младшие дети Амброзии углубились в частный бизнес, который процветал на Флемоа последние двести лет. Каин де Лафайет организовал успешную строительную компанию, а Эржебет де Лафайет — сеть салонов красоты и публичных домов.
В основном её многочисленные кузены и кузины из побочных ветвей были вынуждены помогать старшим вампирам в семейном бизнесе. А в главной ветви клана — плясали под их дудку, исполняя любые капризы, поскольку их содержали с одной-единственной целью: искать магически одарённых и обращать их в новых членов семьи. В качестве развлечения дозволялась получать любое образование и, в свободное от воспитания подрастающего поколения время, работать на понравившейся должности, но при условии, что она не запятнает честь их великого рода.
Понятие чести у вампиров — вещь неоднозначная. Поход в публичный дом никем не порицался, а вот за безобидную помощь в какой-нибудь мелочи прислуги могли на несколько дней запереть в личных покоях. Любая низкооплачиваемая работа была априори позорна, потому как подразумевала душевную слабость: доброта и щедрость — удел неимущих, поскольку ничего другого они не могли себе позволить.
Белладонна легко приняла новые правила игры. Сколько себя помнила — всегда была немного тщеславна и высокомерна. Однако чем дольше она жила в этом лицемерном обществе, с грубым и контрастным расслоением на бедного и богатого, тем противнее ей становилось. Не из-за того, что находилась на вершине пищевой цепи; жаловаться на подобное мог лишь законченный безумец. Скорее наоборот, её полностью устраивало то положение, что она занимала. А вот необходимость соответствовать абсурдным нормам и унижать вампиров, находящихся на более низких ступенях в иерархии, заставляла чувствовать себя грязной. Одно дело поставить на место того, кто вышел за рамки, и совершенно другое — добивать лежащего. Видимо, даже после ста лет вампирской жизни ещё не всё человеческое в ней испустило дух.
Впрочем, скоро Белладонна перестанет ассоциироваться с этим обществом. Главное, чтобы старшие продолжали думать о ней, как о слабом и беспомощном, зависимом от их денежной поддержки приёмыше. Продолжали верить в то, что она не способна ничего достичь без их помощи, как и любая другая смирившаяся со своей презренной участью женщина в вампирской общине. Пока они придерживались этого предвзятого мнения, её руки оставались развязанными.
Смена гражданства — в целом процедура несложная. Труднее всего будет в начале, когда Белладонна подаст документы на то, чтобы приобрести вид на жительство. Старшие наверняка в тот же день получат звонок с доносом из консульства, и тогда всё завертится. Они очнутся и попытаются её вернуть на Флемоа. В ход пойдут от законных оснований до грязных уловок. Ей же будет необходимо продержаться от трёх суток до недели, как повезёт, и не попасть ни в одну из ловушек. В идеале — исчезнуть из поля зрения абсолютно для всех.
Одна загвоздка не давала расслабиться Белладонне. Время стремительно таяло, а ей всё никак не удавалось обрести ценного союзника. Союзника, зависимого от неё, как от наркотика. Настолько надёжного, что она могла себе позволить перевести на чужой счёт все свои сбережения и последние денежные поступления от старших, оставшись фактически без копейки.
На Марселя полагаться было нельзя. Ему, скорее всего, прикажут вернуться на родину после её дерзкой выходки. И если он не захочет этого делать — прав у мужчин на Флемоа было гораздо больше, чем у женщин, поэтому никто не имел оснований насильно депортировать их из другой страны — то все его счета прикроют следом.
Сделав маленький глоток вина, терпкой сладостью разлившийся по языку, Белладонна изнеможённо вздохнула.
С какой стороны ни глянь, а заполучить за ближайшие три месяца Рикарда — вопрос первостепенной важности. И не потому, что он был ей интересен как мужчина: дальше это отрицать бессмысленно; вампир и оборотень — тянет на скандал международного размаха. А в целях банального выживания.
Она отвадит от него всяких Дарси. И сделает всё, чтобы другим тоже стало неповадно на него вешаться. Она сможет выстоять и прижиться вне вампирской общины на чужих землях. Прецеденты с дамами из благородных домов уже существуют. Главное — идти до самого конца и ни на кого не оглядываться.
Валери
По телу стекали ручейки воды, а босые ноги оставляли мокрые отпечатки стоп на кафельной плитке пола. Она распахнула дверцу своего шкафчика и дёрнула с крючка полотенце. Следом из душевой вышла уже закутанная в банный халат Дарси, три дня назад подключившаяся к их тренировкам. Зря. С некоторыми мужиками усердствовать нельзя, они быстро устают от повышенного внимания.
— Опять забыла полотенце? — недовольно проворчала Офира, уже переодевшаяся в брючный офисный костюм и лакированные ботинки без каблука. — Нам, конечно, как женщинам, всё равно что ты расхаживаешь голая в раздевалке. Но твой шкафчик расположен ближе всех к входной двери. Только представь, как тебе будет неловко, если дверь внезапно откроется…
