— Валери, ты почувствовала какой-нибудь посторонний запах на жертвах?
— Нет, не почувствовала. От девочки пахло конфетами, сухими опилками, сырой землёй и лесом. От девушки косметикой, духами, какой-то травой… в смысле как чай, а не как лес! И лесом тоже, конечно! На мужчине я почувствовала химию… Не знаю, как называется эта штука. Она сильно и неприятно бьёт мой нос и убирает другие запахи!
— Антисептик? — предположил Аллен.
— Наверное… Не знаю.
— Больше суток прошло, ничего удивительного.
— У вампиров свой запах слабый, он быстро пропадает с чужого тела!..
— А у оборотней? — Марсель не желал умышленно поддевать Вэл. Но её узколобая зацикленность на версии, что Воспитатель — обязательно вампир, неприятно колола его под лопаткой тоненькой иголкой. Нет, он не отрицал такой вероятности, но эта слепая вера, что за всеми злодеяниями в мире стояли вампиры, бесила. Особенно после всего того, что он для неё делал. — Ваши пахучие феромоны явно так быстро не «пропадают», да? Душок других оборотней на жертвах не учуяла?
— Ни один оборотень не поднимет руку на ребёнка!
— А, у вас только женщин принято поколачивать?
— От них не пахло другим оборотнем, — процедила сквозь зубы она, зло смотря ему в глаза. — Ты прав, у оборотней запах сильный! Поэтому Воспитатель точно вампир… или человек.
— Нет, неточно, — с тонкой улыбкой поправил её Грос, откровенно наслаждаясь тем, что они снова сцепились. — Есть оборотни, у которых практически нет запаха.
— Нет таких оборотней!
— Есть.
— Нет!
— А вот и есть!
— А вот и нет!
— Эрвин, — капитан Бак окликнул его особым отчитывающим тоном. — Я смотрю тебе опять весело?
— Иногда сложно удержаться, — поддакнул он, сморщив свой маленький нос. — Если серьёзно, то у многих змей и ящеров нет выраженного запаха. Поэтому даже оборотни с самым чутким обонянием не могут их учуять.
Капитан перевёл взгляд на Вэл, давая ей возможность возразить. Но с её стороны никаких опровержений не последовало. Она лишь поджала губы и тихо буркнула:
— Я их не встречала.
— А что касается омег?
— Они слабо пахнут… особенно полукровки.
— Выходит, оборотней мы всё ещё не может вычеркнуть из этого списка, — подвёл итог он и обратился к Аллену. — Когда летишь в Уларк?
— Завтра. В шесть утра.
— Значит, тела Дарси в лучшем случае обследует ближе к ночи.
— А отчёт подготовит к утру следующего дня.
Они вышли во двор и залезли в служебный микроавтобус, доставивший их для начала до главного отделения полиции в Пледоксе. Капитану и Гросу предстояло официально принять дело у местных детективов — заполнить и подписать кучу никому не нужной макулатуры, прежде чем приступить к собственному расследованию. И поскольку это занятие обещало растянуться на часы, а на узкие улочки провинциального городка и без того опустились густые сумерки, Вэл и Марселя отправили обратно в гостиницу.
В холле его напарницу окликнул водитель микроавтобуса, последующий за ними в отель, и неловко пригласил её на свидание. Она захлопала ресницами, нахмурила брови. Неужели на полном серьёзе прикидывала, насколько для неё хорош носатый коротышка, целыми днями сидящий за рулём служебного автомобиля? Кем бы он ни был на самом деле, но в человеческой форме походил на оголодавшего хомяка.
Эта её нерешительность стала последней каплей в переполненной чаше терпения. Марсель так свирепо рявкнул на парня, как если бы сам мог претендовать на излишне популярную лисицу. Схватил её за локоть и затащил в кабину лифта, наплевав на дискомфорт, что она испытывала от перемещения на нём.
— Какого кошака?.. — шипела Вэл вполне по-кошачьи.
— Что, опять испортил намечающийся перепехон?
— Я его нюхала! Не могла понять, к какому подвиду он относится!..
— И что если бы псиной оказался, то побежала бы с ним в кусты?
— Нет, я просто!.. Ты!..
— Что — я? — он с грохотом ударил ладонью о стенку лифта на уровне её головы, после чего наклонился к пылающему от злости лицу. — Я не оборотень, поэтому точно не подхожу для удовлетворения ваших высоких потребностей, принцесса.
Постепенно бушующая ярость в Вэл угасла и сменилась на стыдливое возбуждение, которое совершенно не соответствовало обстоятельствам. Она шумно сглотнула и облизала свои губы. Большие, пухлые и наверняка невероятно мягкие губы.
Марсель сам не понял: как, когда и зачем к ним потянулся. Он почти коснулся влажной, шелковистой кожи, но всё же успел очнуться благодаря трели, оповещающей, что они поднялись до шестого этажа. Ещё чуть-чуть, миллиметр и они бы поцеловались. Им буквально не хватило секунды, чтобы совершить роковую ошибку. И эта дурочка, вот же первородная тьма, прикрыла глаза, словно намеренно искушая его. Зачем она это делала? К чему эти извращённые пытки?
Пальцы сжались в кулаки, и Марсель выдавил из себя язвительную насмешку, что выдохнул прямо в приоткрытые губы:
— Ведёшь себя как похотливая кошка.
Вэл распахнула глаза и оттолкнула его. Да так оттолкнула, что он впечатался в стену напротив. Устоял на ногах и опасливо на неё покосился в ожидании щедрой добавки. Но её не последовало. Обиженно поджав губы, она рванула по коридору в сторону их номера, а уже там заперлась у себя в комнате.
Вот теперь между ними всё окончательно запуталось.
Растянувшись на заправленной кровати, Марсель положил предплечье на глаза и тяжело вздохнул. Этот день тянулся целую вечность и всё никак не заканчивался.
Яркими вспышками под закрытыми веками проносились сцены из представления, что сегодня ему устроила Вэл. Он сразу приметил мстительный огонёк, горящий в голубых глазах, когда она налетела на него в одном полотенце. Её голова с мокрым водопадом из рыжих завитушек, как всегда, была распахнута настежь: смотри что хочешь. Нужно будет научить глупышку хотя бы для вида прикрываться.
Однако то, что последовало после… Марсель не собирался и дальше себе врать — он захотел Вэл. Так остро и мучительно, как ещё никогда и никого не хотел. За последние сорок лет он состоял в романтических отношениях с разными красавицами вампирской аристократии: длинноногими девами с идеальной фарфоровой кожей и гладкими, как жидкий шёлк волосами. Плавность их движений отдавала кошачьей грацией. А мелодичность голоса ласкала слух. Ему казалось, что он наслаждался их обществом. Но теперь понимал, что они его радовали скорее как живописная картина или прекрасная музыкальная композиция. В том восторге не чувствовалось красок жизни — одно бутафорное великолепие.
Уголки рта сами поползли вверх, когда Марсель вспомнил абсолютно топорные в своём прямодушие неуклюжие попытки Вэл выглядеть соблазнительно. По всем известным ему законам логики они должны были его рассмешить. Вот как сейчас. Но тогда те неловкие, чуть смущённые касания отзывались в нём огнём. Ему пришлось вцепиться в покрывало и читать про себя мантру, лишь бы её не тронуть. Особенно после того, как эта негодница заставила его попробовать собственную кровь — какого тёмного она оказалась такой вкусной?! Он чудом не сорвался и не набросился на неё, наплевав на их видовую несовместимость.
