– Артефакта? – переспросила я.
– Да. Сестра была артефактором. Очень талантливым, подающим большие надежды, уже снискавшим признание многих мастеров.
– А что потом?
– Мы поругались, она уехала. В последний момент согласилась взять с собой портальщика, на случай непредвиденных ситуаций. Но портальщик не успел. Когда на карету напали, его вырубили первым. Бедняга едва выжил после сильного удара в висок.
– А ваша сестра?
Филиния замолчала. Поднявшись, она отошла к окну и взяла новую паузу. Когда заговорила, голос звучал сдавленно:
– Альбрину убили, использовав очень жестокое заклинание. Единственный из выживших охранников поступил благородно, завернув останки в плащ, и то, что лежало в плаще… это было не узнать. Не тело, а…
Герцогиня Сонтор запнулась, а меня начало потряхивать. В данный момент я очень сожалела о богатстве своей фантазии, которая рисовала невесть что.
Но ужас – ужасом, а насущное – насущным. Пришикнув на эмоции, я уточнила:
– Получается само тело вы всё-таки не видели? Лишь то, что от него осталось? И это нечто было не опознаваемым?
Филиния повернулась и одарила меня мутноватым взглядом.
– Понимаю к чему ты клонишь. Не знаю как в вашем мире, а у нас, если ты маг, видеть лицо не обязательно. Есть силовой отпечаток. Он остаётся активным до тех пор, пока существуют останки. Я получаю отклик от могилы Альбрины всякий раз, когда прихожу в родовой склеп Вейзов. Чувствую её до сих пор.
Ясно.
Филиния говорила спокойно, была полностью убеждена в своей точке зрения, а я… детективов, видимо, пересмотрела.
– Такой слепок можно как-нибудь подделать?
Собеседница нахмурилась:
– Шутишь?
– Нет, просто пытаюсь понять.
– Понять что, Марго? – спросила Филиния строго. Вздох и отстранённое: – Я была бы рада, являйся ты моей настоящей внучкой, но не нужно питать иллюзий.
– А чем тогда объяснить наше с вами внешнее сходство?
У Филинии нашёлся ответ и на это:
– Тем, что перед Боксби стояла задача найти девушку максимально похожую либо на меня, либо на моего покойного сына. Но даже не будь такой задачи, всё вполне объяснимо. Я сама не проверяла, но говорят, что в нашем мире у каждого человека есть минимум один двойник. Почему бы двойникам не существовать и в других мирах?
– А у нас, на Земле, считается, что у каждого человека шесть двойников, – кивнула я. – Но совпадение всё равно слишком явное. К тому Альбина и Альбрина… А ещё у бабушки не было родителей и вообще семьи. И… – я сама не поняла зачем это говорю, но всё-таки сказала: – у неё отсутствовали два пальца на левой руке. Она никогда не рассказывала, где их потеряла.
Герцогиня не дрогнула, но промелькнуло в её глазах нечто новое.
Потом прозвучал вопрос:
– Твоя бабушка Альбина, – и это имя она подчеркнула, словно проводя черту между «двойниками», – ещё жива?
Я отрицательно качнула головой.
Высказалась и успокоилась. Не родня и ладно. Забыли.
– Они не могут являться одной и той же женщиной, – подвела итог разговора Филиния.
– Хорошо.
Мы помолчали, налили ещё по чашке чаю и вернулись к обсуждению других, более актуальных дел.
Глава 22
Мой долгий рассказ леди Сонтор слушала с разной степенью невозмутимости. Потом, прихлёбывая чай, что-то обдумывала, а в итоге сообщила вот что:
– Марго, в том, что касается семян. Даже будь ты настоящей, кровной наследницей, лорд Паор не имел никакого отношения ни к Сонторам, ни к Вейзам. Уж поверь, я бы знала. Со вторым семенем тоже самое – наших кровных родственников можно пересчитать по пальцам, и никто в последние дни не умирал.
Я кивнула, принимая слова.
Отлично, значит к родству появление светящихся шариков отношения не имеет. Минус одна загадка.
А герцогиня, которая снова сидела в кресле, продолжила:
– Ты притягиваешь семена дара сама по себе. Причём это было ожидаемо, а я не сообразила. Впрочем, у меня есть оправдание – всё это слишком невероятно. Такого просто не могло быть. Зато теперь всё встало на свои места.
– Эм… Какие места? Вы, то есть ты, вообще о чём?
Филиния печально улыбнулась.
– Это давняя история. Был в моей жизни один нетипичный случай. Через три года после гибели Альбрины, я познакомилась с известным художником – вернее это он познакомился со мной. Увидел прямо на улице, догнал и заявил, что я должна позировать для его картины. Это был сам Тиш Скромный, и у меня даже мысли не возникло отказать.
– Мм-м, – глубокомысленно протянула я.
Просто понятия не имела кто такой Тиш. В том, что касается местного искусства, моя образованность пока сильно хромала.
– Я тогда решила, что это будет портрет, который моя семья сможет выкупить, но не вышло. Картину Тиш нарисовал странную, с так называемым «сказочным сюжетом». Причём в итоге заявил, что на холсте не я, что я просто похожа на девушку, которая ему грезилась. Под ногами у этой девушки лежало золото вперемешку с артефактами, а над головой витали семена.
Я сначала замерла, потом поперхнулась воздухом и закашлялась.
– Но мы всё равно хотели купить, – добавила Филиния. – Только Тиш отказался продавать.
– И где эта картина теперь? – спросила я осторожно.
– Да вроде здесь, в Столичной галерее.
– То есть в итоге он её кому-то продал?
– Нет, – Филиния мотнула головой. – Подарил королевской семье.
Так. Отлично. Почему как ни слово, то обязательно всплывает Георг?
– Значит мы можем на неё посмотреть?
– Можем. Только умоляю, не сегодня. – Герцогиня вдруг обмякла и словно бы постарела. – Прости, Марго, я неспроста избегаю разговоров об Альбрине. Эта тема меня… очень выматывает. Каждый раз я словно заново переживаю день её отъезда, и не могу справиться с чувствами. Ведь я пыталась её удержать. Почему не смогла?
В голосе Филинии всё-таки прозвучали слёзы, а глаза заблестели от наполнившей их влаги.
Я болезненно улыбнулась. Хотела поддержать, но не знала как.
В итоге сказала:
– Прости.
– Нет, не нужно, – леди активно замотала головой. – Ты не виновата, а обсудить стоило. Меня вопрос родства тоже, признаюсь, мучал. Но теперь, когда мы разложили всё по полочкам, стало легче.
Да ничего мы не разложили, – едва не буркнула я.
Но сдержалась. Вероятно лучше принять версию Филинии и не париться. Да и что изменит это родство?
