— Тут написано Изабелла. — парень провёл пальцами по буквам. — Может это та нимфа?
— Думаю, так и есть. — вздохнул фамильяр.
— Но почему её похоронили именно здесь? Этой могиле как минимум сто лет.
— А куда ещё её было девать? Никто не взялся бы копать новую могилу. Но кто-то отнёс её на кладбище и похоронил в этой. Ты только не пугайся, но, по-моему, там лежит не только Изабелла. Посмотри на надпись выше. Она появилась здесь очень давно и изрядно потёрлась, а имя Изабеллы словно вырезали чем-то и замазали так, чтобы было почти невозможно прочитать. Никто бы не обратил на это имя внимания, кроме того, кто его оставил. Это было сделано намеренно.
Генри изумлённо уставился на фамильяра.
— Тебе бы в детективы идти. — хмыкнул он, присматриваясь к буквам.
Аластар промолчал, но улыбка всё же проскользнула на его лице. На кладбище было очень тихо и голоса ведьмака и фамильяра было слышно даже у крайних могил. Мёртвые любили подслушивать, поэтому они тихо лежали в своих гробах под слоем земли и лишь иногда скребли крышку, дабы развлечься.
— Я иногда прихожу сюда. — тихо поделился Аластар. — Ведь каждому нужно своё особое место, чтобы подумать. Здесь так тихо и можно выговориться. Мёртвым же всё равно. — усмехнулся фамильяр, сцепив пальцы в замок за спиной. — У меня есть своя тайная могила.
— Звучит жутко. — произнёс Генри, улыбаясь.
Аластар пошёл куда-то, и Генри последовал за ним. Они петляли между плитами, пока мужчина не остановился около одной большой плиты, разделённой на двое и ограждённой маленьким забором, заросшим плющом. Над ней возвышалась статуя большого чёрного пса, а на надгробии было написано: «Здесь покоятся братья Гримм»3.
— Это правда? — Генри взволнованно посмотрел на Аластара. — Здесь действительно лежат братья Гримм?
— Кто знает. — пожал плечами мужчина. — Иногда я сюда прихожу и читаю.
— Читаешь? — изумился парень.
Фамильяр нагнулся и достал откуда-то из-под плиты небольшую книгу. Генри по обложке понял, что это «Сказки братьев Гримм». На ней был изображён серый волк и девочка в красной накидке. Аластар покосил взгляд на Генри, смотря на реакцию парня. То, что он рассказал ему было глубоко личным, но фамильяр очень хотел поделиться этим со своим ведьмаком. Генри взял книгу и стал разглядывать картинки внутри. Он ожидал, что это будет какой-нибудь экземпляр, исправленный миром Хэллоуина, где в каждой истории будут расчленения или пожирание живьём. Но это оказалась обычная книга из людского книжного магазина, может даже из магазинчика, где работал Генри.
— Я тоже читал такую. Точнее, мне читали. Дядя, когда приехал на мой пятый день рождения. Папа сказал, что я уже взрослый для сказок, но дядя его не послушал. Он читал мне одну историю за другой и параллельно рассказывал альтернативные версии, где было что-то жестокое. — Генри усмехнулся. — Мама потом его ещё долго ругала, когда я в ужасе кричал после того, как она выключала свет в моей комнате. — эти воспоминания словно грели сердце Генри, потому что на его лице появилась тёплая улыбка. Всё из-за того, что в этих воспоминаниях был его дядя.
Аластар же ожидал, что Генри будет как минимум расстроен, вспоминая это, но увидев реакцию парня, удивлённо приподнял брови. Он даже подумал, что может быть Генри нравилось, когда его пугал именно Артур.
— Ты почитаешь мне? — неожиданно попросил маг, повернув к фамильяру голову.
Мужчина сначала замешкался, но тут же улыбнулся и взял книгу, усаживаясь на серый мрамор. Генри устроился рядом, положив голову на ладони.
— Какую сказку хочешь? — важно спросил Аластар, гордо выпрямившись.
— Прочитай свою любимую.
На щеках мужчины вспыхнул лёгкий румянец, и он попытался скрыть своё смущение книгой. Его ещё никогда не просили что-то читать, и он взволновано стал листать страницы. В голове сразу зароились мысли, что то, что ему нравится не понравится Генри, или парень посчитает его предпочтения не соответствующими его возрасту. Но он поручился быть искренним, значит, нельзя специально выбирать рассказ, который мог бы понравиться Генри. Аластар глубоко вздохнул и начал:
— Чудаковатый музыкант. Жил-был однажды на свете чудаковатый музыкант…
Шел он раз по лесу один-одинешенек и раздумывал о всякой всячине; но когда ему думать было уж не о чем, он молвил про себя:
— Время в лесу тянется медленно, надо бы себе подыскать доброго товарища.
Он взял скрипку, которая висела у него за спиной, и стал на ней наигрывать что-то веселое, да так, что было слыхать по всему лесу.
Вскоре выбежал из лесной чащи волк.
— А-а, вот и волк явился! Его-то я меньше всего хотел бы видеть, — сказал музыкант.
Но волк подступил ближе и говорит ему:
— Ох, милый музыкант, как ты, однако, хорошо играешь! Так и я бы непрочь научиться.
— Этому делу недолго обучиться, — ответил ему музыкант, — только ты должен исполнить все, что я тебе велю.
— О-о, музыкант, — сказал волк, — я буду тебя слушаться, как ученик своего учителя.
Музыкант велел ему идти вслед за собой. Вот прошли они часть дороги вместе, подошли к старому дубу; и было внутри него дупло, а посредине дерево было расщеплено.
— Смотри, — сказал музыкант, — если хочешь научиться играть на скрипке, то заложи передние лапы в расщелину.
Волк послушался, а музыкант тем временем быстро поднял с земли камень и загнал волку обе лапы в расщелину, да так крепко, что тот оказался в ловушке и нельзя ему было и пошевельнуться.
— А теперь жди меня, пока я вернусь, — сказал музыкант и пошел своей дорогой дальше.
Прошло ни много ни мало времени, и говорит музыкант опять про себя: «Здесь, в лесу, время тянется долго, надо бы себе раздобыть другого товарища». Он взял свою скрипку и заиграл на весь лес. Вскоре, пробиваясь через заросли, явилась лиса.
— Ах, вот и лиса явилась! — сказал музыкант. — Но видеть ее у меня нет особой охоты.
А лиса подошла к нему и говорит:
— Ой, милый музыкант, как ты прекрасно играешь! Так бы и мне тоже хотелось научиться.
— Что ж, научиться этому можно быстро, — сказал музыкант, — только ты должна исполнять все, что я тебе велю.
— О музыкант, — ответила лиса, — я буду тебя слушаться, как ученица своего учителя.
— Ступай за мной, — сказал музыкант.
Вот прошли они часть пути и подошли к тропе, по обеим сторонам которой росли высокие кусты. Тут музыкант остановился, пригнул с одной стороны орешничек до самой земли, наступил на его верхушку ногой, а с другой стороны нагнул другое деревцо и говорит:
