- Но материальные блага не имеют значения.
Неужели через пять лет он, возможно, начал понимать разницу?
- Я работаю над этим.
- Но тогда ты солгал. Ты солгал, когда сказал, что любишь меня.
- Я не лгал. Я просто не понимал, что мне нужно было сделать, чтобы эти слова остались правдой. И я действительно люблю тебя.
Она засмеялась, словно это была отличная шутка, только в ее голосе не слышалось радости.
- Я сам выбрал тебя в жены. Я не лгу. - Слова прозвучали неубедительно даже для него самого, что уж говорить о Поллианне. - Мужчина не обращается с любимой женщиной так, как ты обращался со мной, - убежденно произнесла она.
Он понимал, что возражать бесполезно и, тем не менее, попытался оправдаться.
- Я был слишком сосредоточен на сохранении своего бизнеса и поддержании мира и спокойствия в семье.
Он скорбел тогда о потере отца и боялся потерять мать. Но признаваться в этом жене не хотел. Александрос никогда не был эмоционально уязвим. Это не в его характере.
Поллианна лишь пожала плечами и отвернулась. Он понял, что его слова снова остались без внимания. Или, может быть, он не нашел правильных слов?
- Я изменюсь, - пообещал он. Уже начал меняться, но не ожидал, что она этому поверит.
- Не из-за меня, - возразила она.
- Именно ради тебя, но и из-за себя тоже. Я хочу, чтобы у нас все было как в самом начале.
- Прошлого не вернешь, - уверенно сказала Полли.
Александрос не верил в это, хотя было ясно, что он не просто потерпел неудачу, а разрушил хрупкие узы доверия между ними. Ладно. Ему не привыкать бороться. Он ведь скупал разорившиеся предприятия и превращал их в процветающие. Теперь он начинает кампанию по спасению своего брака.
* * *
Когда они обсуждали расписание за завтраком без Александроса в среду, Берил сказала Полли, что врачи-мануалисты будут приезжать в особняк. В комнате рядом с их личным тренажерным залом уже стоял массажный стол, которым они оба пользовались.
Полли задавалась вопросом, знал ли Александрос, что она перестала ходить на тренировки с личным тренером на втором месяце своей нынешней беременности.
А потом напомнила себе, что ей все равно. Полли делала то, что должна была, чтобы сохранить мир в семье, но не более того. Она выстроила для себя определенный образец жизни в Греции, который удовлетворял мужа, и старалась ему следовать.
Она состояла в благотворительных комитетах, но не в модных и популярных у высшего общества Афин, а в тех, чья деятельность находила отклик в ее душе. У большинства из них не было средств, чтобы закатывать дорогие балы, которые так любили ее свекровь и невестка. Полли завела друзей из этих благотворительных организаций, а не из окружения Александроса. Эти люди, близкие ей по духу, жертвовали время и деньги на то, во что верили.
Полли носила дизайнерскую одежду и ездила на автомобиле с водителем, как настаивал Александрос. Но она дважды в год жертвовала часть своего гардероба на благотворительные аукционы и покупала только самое необходимое для каждого сезона. Ее гардеробная никогда не заполнялась больше чем наполовину. Водителем у нее работал ветеран на пенсии с инвалидностью, которая позволяла ему водить машину, но не позволяла зарабатывать на жизнь. Она ездила на автомобиле, купленном ей мужем сразу после свадьбы. Александрос раз в два года заказывал ей новую машину, а она отдавала их директорам благотворительных организаций, которые, по ее мнению, нуждались в них больше.
Полли посещала с мужем только те светские мероприятия, от которых не могла отказаться, но при этом никогда не пропускала ужин с дочкой. Если светский раут совпадал по времени с семейным ужином, она просто не появлялась. И Александрос принял ее позицию, понимая, что время, проведенное с их дочерью, для Полли священно.
Она не была несчастна. Ей нравилось быть мамой. Полли любила мужа, зная, что он ее не любит. Она действительно верила, что он ей не изменяет. Тот инцидент в машине был вызван выбросом гормонов, но он воспринял ее обвинение всерьез, и это само по себе было новым опытом.
Это также укрепило ее уже сложившуюся веру в то, что он не заведет любовницу.
Что бы там ни говорила Стасия, Александрос Кристалакис не из тех, кто заводит подружку по подушке. Он никогда не нарушал своего слова нарочно. Она не доверяла ему не потому, что думала, будто он солгал, чтобы получить то, что хотел, а потому, что он лгал без умысла, а это, по ее мнению, еще более опасно.
Полли знала, что они с Хеленой играют важную, если не первостепенную роль в его жизни. Так что, по большому счету, ей не на что жаловаться. Многие женщины и этого лишены. Может быть, это не все, чего хотела Полли, когда согласилась выйти замуж за греческого магната, но в целом все не так уж плохо.
Она посмотрела через стол на свою дочь и улыбнулась. Нет, совсем неплохая жизнь.
* * *
Полли и Хелена плескались в бассейне с морской водой перед ланчем, когда звук вертолета над головой заставил Полли отвлечься от игры с дочкой и посмотреть в небо.
Это вертолет Александроса, но она была уверена, что мужа в нем нет. Должно быть, он предоставил свой вертолет врачам. Однако ее встречи назначены через два часа. Возможно, им нужно время, чтобы подготовиться?
Полли могла бы сократить время купания и игры с дочкой, но на вилле есть экономка, которая встретит их и предоставит все необходимое.
Полли выбросила из головы вертолет и снова обратилась к дочке, которую постепенно приучала опускать личико под воду.
- Какое чудесное зрелище! - раздался у нее над головой бархатный баритон мужа.
Вздрогнув от неожиданности, Полли уставилась на привидение, внезапно возникшее у бортика бассейна.
- Александрос! Что ты здесь делаешь?
Как только Полли заговорила, Хелена немедленно вынырнула и с криком:
- Папочка! - протянула к нему ручки.
Почти двухметровый красавец в дорогом деловом костюме наклонился и подхватил девчушку на руки, не обращая внимания на соленую воду, капающую на дизайнерский костюм, хотя горничная успела быстро обернуть Хелену махровым полотенцем.
Александрос одарил Полли язвительной усмешкой.
- Вот решил пообедать с двумя моими любимыми женщинами, а затем поработаю онлайн из дома.
- Любимыми в отсутствие твоей матери и сестры, - не удержалась Полли, хотя ей и хотелось откусить себе язык.
Она перестала злословить по поводу родных мужа с момента рождения Хелены. Тогда Александрос одернул ее, заявив, что она не пуп земли и ей надо перестать ревновать его к семье. В противном случае у их брака нет будущего.
Вместо того чтобы разозлиться, что он обычно и делал, муж одарил ее еще одной лучезарной улыбкой.
