— Годится, — похвалил я. — Шторы добавь.
Никаких тебе жалюзи.
Только хардкор, только тёмно-коричневые гардины, перевязанные тесёмками.
— Спасибо.
Гостиная была связана аркой с чем-то, напоминающим прихожую. Вот здесь, по логике, и надо бы поместить дверь, да только артефакт помешан на безопасности. Тут грабят и убивают на каждом шагу? Хотя, если вспомнить гимназию…
Одна дверь всё же нашлась.
Ведущая в санузел.
Щёлкнув выключателем, я осмотрел помещение. Слева — унитаз и цилиндрический агрегат, напоминающий водонагреватель. Справа — умывальник, зеркало и огороженный плиточным бордюром участок со стоком посередине. Душевая кабина. Вместо задвигающегося стекла — синяя шторка. Висящий на стене тропический дождик.
Ну, могло быть и хуже.
Раздевшись, я повесил одежду на крючки, опасливо переступил плиточный порожек и включил воду. Отрегулировал поток с помощью допотопных краников. Горячая есть. А это, доложу я вам, не в каждой инкарнации встретишь.
Под летними струями мне полегчало.
В самом доме было прохладно, но пока я бродил по улицам, то успел вспотеть.
Теперь надо обдумать своё положение. У меня нет денег, вещей и еды. При этом я понимаю, что Сергей долгое время прожил в ПСП. Вероятно, мой предшественник хранил в ночлежке смену белья, учебники и тетради. Если повезёт, то и перекусить там получится.
Между тем, таинственный домоморф — лучшая альтернатива ночлежке. Кто не мечтал о жилье, выполняющем любой каприз своего хозяина? Только кретин будет жить в ПСП, когда подвернулось ТАКОЕ. Случайно ли подвернулось? Большой вопрос…
— Дом, — позвал я.
— Слушаю, хозяин.
— Почему ты называешь меня хозяином? Почему решил, что именно я должен… поселиться в тебе?
Артефакт ответил, не раздумывая:
— Вы подходите по ряду уникальных критериев.
— Это каких?
— Одарённость. Отсутствие социальной зависимости. И самый главный параметр — неподконтрольность судьбы.
— Что это значит? — завинтив краны, я добавил: — Мне нужно полотенце.
Рядом с зеркалом материализовался крючок с розовым махровым полотенцем.
— Вашу судьбу невозможно направлять и контролировать, — пояснил домоморф. — Поэтому вам не грозит вмешательство мойр.
— Каких ещё мойр? — вытираюсь полотенцем.
— Бессмертных, умеющих манипулировать нитями судьбы.
Этого ещё не хватало.
Беру на заметку простой факт — в этом мире отдельные граждане наделены сверхспособностями. Среди уникумов встречаются бессмертные… воздействующие на чужие судьбы. Фиг его знает, как это работает. Приму на веру, что работает. Колесо Сансары тоже не имеет научного объяснения, но я перерождаюсь уже не первую тысячу лет.
— Хорошо. Мою судьбу никто не смеет трогать. А при чём здесь ты?
— У меня нет объяснения, хозяин. Творцы заложили в меня установки, которым я подчиняюсь. Одна из этих установок гласит: владелец артефакта должен уметь сопротивляться мойрам. В этом городе есть только один человек с такими способностями.
— И как ты меня нашёл?
— Домоморфы чуют такое на расстоянии.
Выбираюсь из ванны с полотенцем на плече.
Топаю на второй этаж.
— Но ты же не знал, что я буду проходить по этой улице.
— Я отслеживал вектор.
— И?
— Перебрался в это место.
Дом-маньяк.
— Но какой в этом смысл? — за время моего отсутствия в комнате появился платяной шкаф. Я решил повесить туда рубашку и мятый пиджак. — Обладаю я этими способностями… и что?
— Я затрудняюсь ответить, — дом растерялся. — Мне положено иметь хозяина. А хозяину положено обладать независимой линией судьбы.
Здорово. Когда у Портоса спросили о причинах дуэли с Д’Артаньяном, он ответил: «Я дерусь, потому что дерусь». Объяснение полуразумного артефакта столь же содержательно.
— Ты знаешь, кто тебя сотворил?
В шкафу обнаруживаются деревянные плечики.
— Предтечи.
Закрыв дверцу шкафа, выхожу на балкон и вешаю полотенце на перила.
Возвращаюсь обратно.
— Давай на «ты», а?
— Как будет угодно, — соглашается домоморф.
— У тебя есть имя?
— Ты можешь его придумать.
Заваливаюсь на кровать.
— Меня зовут… Сергеем. А тебя я нарекаю Бродягой.
— Принято, — ответил Бродяга.
Вентилятор шелестел, гоняя воздух по комнате. Жаль, что в этом мире не придумали кондиционеры, устало подумал я. Зато не в Сибири воскрес. И не в нищебродской Индии, что тоже радует.
— Что это за город? — спросил я у Бродяги.
— Фазис, — последовал уверенный ответ.
Наверное, мне стоило бы проявлять осторожность с артефактом. Я ничего не знаю о машинах, созданных Предтечами. Да и машины ли это? По идее, я живу в городе, названия которого не знаю. С другой стороны… Домоморф признал меня хозяином. И теперь обязан подчиняться.
Фазис.
Я никогда не слышал о таком месте в старой России. Что же до моих ранних перерождений… Вроде бы имелось похожее поселение в Колхиде. А это как бы территория современной Грузии и нескольких турецких вилайетов. Значит, я был прав. Неведомая сила забросила меня на черноморское побережье.
— Это Россия? — уточнил я.
— Сергей, я не знаю.
— Как это? Ты же город назвал.
— У меня своеобразные представления о географии. Я разбираюсь в населённых пунктах, но от меня ускользает их территориальная принадлежность. Не спрашивай, почему. Заложено творцами.
— А что это за книги у тебя?
— Просто книги.
Иду к полке, снимаю наугад один томик. На обложке — бессмыслица. Смесь латинских и кириллических букв. Абракадабра, одним словом. Открываю на середине — вижу чистые листы.
— Это часть интерьера, — пояснил Бродяга.
— Ты не ходячая энциклопедия, — вздохнул я.
— Извини. Но я обучаем.
— Поясни свою мысль.
— Любые тексты, оказавшиеся во мне, будут усвоены. Я смогу запомнить и проанализировать информацию.
— Как мои учебники в портфеле?
— Я их уже прочёл.
Интересная фича.
Пока не знаю, как это приспособить, но в будущем обязательно придумаю. А пока надо очертить границы возможного. Вряд ли обладание домоморфом делает меня всемогущим, но…
