Грузин взвыл.
Я аккуратно уложил гангсту мордой в пол и, не выпуская сломанных фаланг, придавил спину противника коленом. Это ж какую репутацию в ПСП надо иметь, чтобы такие дрыщи отбирали у тебя порции в столовой? Оборванец сопит, тихонько поскуливает, но ни черта не может противопоставить.
— Сейчас ты встанешь и выйдешь нахрен из столовой, — произнёс я, склонившись над ухом любителя дармовой еды. — Увижу тебя ещё — будет плохо. Возможно, ты исчезнешь. Я предупредил.
— Отпусти, сука!
Надавливаю посильнее.
— Ты не проявляешь должного уважения.
— Аааа!!! Отпусти, пожалуйста! Брат!
— И я тебе не брат.
Моя хватка слабеет. Обшариваю карманы беспризорника в поисках ножа или заточки. Проверяю носки. Ничего нет, парень чист.
Выпрямляюсь.
Халявщик кое-как поднимается, с ужасом глядя на распухшие пальцы, и уматывает из столовой. Тишина стоит такая, что можно услышать стук собственного сердца. Повара пялятся на нас. Никто не подходит, не делает замечаний, не вмешивается. Секунда-другая… и все, как ни в чём не бывало, продолжают что-то разогревать, нарезать, хлопают дверцами холодильников, перетаскивают стопки вымытых чашек…
Здорово.
Реальность трущоб.
Джан смотрит на меня во все глаза.
— Что? — я не выдерживаю.
— Он друзей приведёт.
— Меня уже здесь не будет.
Несколько минут проходит в молчании. Мы оба с жадностью набрасываемся на обед — весьма посредственный, между прочим. Супчик горячий и наваристый, что компенсирует воровство фрикаделек у обездоленных детей. Пока я набиваю желудок, в голове складываются вопросы.
— Повара тут ко всему привыкли, а, Джан?
Девушка пожимает плечами:
— Как и в других ночлежках.
— Мы ведь к одному ПСП приписаны, разве нет?
— Если живём в одном городе, — уклончиво ответила новая знакомая.
Беру это на заметку.
Ночлежки небезопасны. Персонал ни за что не отвечает. Встречаются малолетние головорезы, выстраивающие некое подобие дедовщины. ПСП можно менять, переезжая из одного города в другой. Думаю, стоит заглядывать в здешнюю столовку, если совсем прижмёт.
— Порции ведь бесплатные.
Джан отодвигает пустую тарелку.
— Да. И что?
— Не понимаю, зачем он ко мне докопался.
— Этот придурок? Он без жетона ходит.
Я быстро сложил два и два.
— Чей-то родственник?
Девушка качает головой:
— Родственники сюда на машинах подъезжают. Друг друга, знакомый знакомого. Вахтёрша его будет знать.
Понятно.
Сердобольная тётка — очередное разочарование.
Не знаю, кто контролирует эти ночлежки, но гадюшник гадюшником. Возвращаться сюда желания нет. Сунут перо под ребро — никто даже полицию не вызовет. Если, конечно, она есть в славном городе Фазисе.
Доев суп, я взялся за салат с рисом.
Отметил про себя, что котлетки — на два укуса.
— А где ты живёшь? — поинтересовалась Джан.
Настойчивая.
Я неопределённо помахал вилкой и продолжил есть.
Вдруг отвяжется…
— У тебя рюкзак гимназический, — задумчиво протянула девушка. — Учишься в клановой школе. Получается, ты одарённый. И какое направление? Телепат? Кинетик? Бес?
— Отвянь.
— Да ладно тебе.
— Никто я. Претендент. Дар ещё не раскрылся.
— Типа нулёвочка?
— Можно и так сказать.
Девушка вздохнула.
И на пару минут утратила ко мне интерес.
— А тебя Сергеем зовут?
Бессмысленно отрицать очевидное.
Кивнув, налегаю на остатки риса.
— Послушай, — не выдерживает Джан. — Мне теперь ночевать негде. Сам понимаешь, эти дегенераты не успокоятся. Если ты нашёл приличное местечко… можной пойти с тобой? Только не подумай чего, я за койку трахаться с тобой не буду, понял?
— Джан, — я начал складывать грязные тарелки на поднос. — Мне ничего не нужно. Мы сейчас разбегаемся. Я спешу, и всё такое. Пока-пока.
Эффект неожиданности — великая вещь.
Джан не успела доесть свои котлетки. Преследовать меня — значит, отказаться от порции. Тяжёлая дилемма.
На улицу я вышел в приподнятом настроении. Забрал пожитки, накостылял неприятным типам, спас девушку и благополучно от неё избавился. Поел, что немаловажно. Теперь надо бросить максимум усилий на исследование мира. Понять, куда я попал. Разобраться со всеми этими сверхспособностями, кланами и прочим дерьмом. Разум моего предшественника погас, я не могу воспользоваться даже крупицами воспоминаний. Хоть язык родной — и на том спасибо.
Дорогу я перебежать не успел.
За спиной послышались торопливые шаги.
— Ты за меня теперь отвечаешь, — в голосе Джан звучала претензия.
— С чего бы?
Пропустив два грузовика и дизельную тарахтелку, смахивающую на трактор, я пересёк дорогу. Джан не отставала, и это начало меня бесить.
— Ну… Мы же друзья.
Я чуть не подавился.
— Ладно, не друзья, — поспешно исправилась девчонка. — Зато ты меня спас. А это, между прочим, накладывает отпечаток.
Очередная перебежка — и я на родной улице.
Точнее, в Станционном переулке.
— Давай, я закрою глаза, и ты исчезнешь.
— Это так не работает, — Джан старалась идти со мной в ногу, но мешали припаркованные на тротуаре машины. — Я телепортироваться не умею.
— Учись, — сказал я.
И начал подниматься на крыльцо своего дома.
— Ты жестокий и бессердечный мудак! — выкрикнула Джан мне в спину.
Хлопнувшая дверь прервала наш продуктивный диалог.
— Добро пожаловать, — раздался в моей голове голос домоморфа. — Я внёс изменения в интерьер, если ты не против.
Первый этаж действительно преобразился.
Меня окружал просторный холл с мраморной плиткой под ногами, здоровенным окном во двор, гранитными колоннами и античными статуями в нишах. Добавился встроенный в стену шкаф с раздвижными зеркальными створками. В глаза бросились лепнина, позолота, угловой диван из белой кожи и свисающая с потолка многоярусная люстра. На второй этаж вела широченная лестница с красной ковровой дорожкой.
— Нравится? — спросил Бродяга.
