В неприметной палатке за углом я сумел раздобыть фольгу, лимон, немного зелени и специй. А ещё — большую пачку соли. Сложив всё это в рюкзак, дождался своего автобуса и вскочил в полупустой салон. Автобус оказался двухэтажным, так что я поднялся наверх и остаток пути наслаждался колоритными улочками Фазиса. Дважды на маршруте встречались мехи, громыхающие по тротуарам. Как по мне, от этих штук должны появляться выбоины, но городским властям не прикажешь.
…Обед Джан действительно начала готовить, но это была простая гречка без специй и мяса. Вообще без ничего — мы очень бодро подчищали имеющиеся запасы еды. Пришлось взять дело в свои руки. На девушку я спихнул креветки, а сам, вооружившись кухонным ножом, принялся потрошить и чистить дорадо. Избавившись от всего лишнего, промыл рыбу под краном, смазал лимонным соком, посыпал солью и специями. Добавил кружочки лука, нарезанного Фёдором, нашинковал зелень. Точнее, лук я разложил на фольге, а сверху разместил подготовленную рыбью тушку. Запихнул внутрь ещё несколько ломтиков лимона, упаковал всё это дело в фольгу и отправил в духовку.
— Позовите через сорок минут.
— Ладно, — Джан посмотрела на меня с уважением. — А с гречкой что делать?
— Когда доготовится, слей воду. И спрячь под подушку, чтобы не остыла.
— А ты куда? — спросил Федя.
— У меня дел хватает.
Полчаса я потратил на упражнения с кусари-гамой. Удары, хваты-перехваты, простейшие вращения. Ничего запредельно сложного, чтобы с непривычки не оттяпать себе ухо. Чувство баланса, глазомер, выносливость кистей — всё это нужно прокачивать с нуля.
Я запоздало подумал, что для рук Сергея конструкция тяжеловата. Любая оплошность могла привести к тому, что я сам себе зарядил бы серпом в глаз или шипованным шаром в висок. Такое сплошь и рядом случается. В школах шиноби малыши работают с деревянными макетами, затем с верёвкой вместо цепи, после чего переключаются на лёгкие серпы и примитивные грузики. Цепь тоже удлиняется постепенно, чтобы руки привыкали. Сначала полтора метра, затем два и три с половиной. Так что я нарушаю все мыслимые и немыслимые каноны.
Ещё десять минут — на выкидуху.
И три минуты на ловлю бумажек.
Нет, вы не ослышались. Бумажки — это мастхэв. Для своих занятий я использую мятые клочки туалетной бумаги — они медленно и непредсказуемо падают. Подбрасываешь клочок и ловишь в воздухе, не давая упасть на землю. Чем ниже поймал — тем хуже. Отличная тренировка реакции и хватов. Справился с одной бумажкой — добавляешь вторую. Нет предела совершенству, как говорится.
За этим занятием меня и застигла Джан.
— Готовишься к собеседованию на должность дворника?
— Вроде того, — хмыкаю я, собирая с крыши своё добро. — Как рыба?
— Звякнул колокольчик.
Я занёс оружие к себе, бумажки выбросил и пошёл проверять дорадо. Рыбка запекалась при ста восьмидесяти градусах, и я намеревался достичь кулинарного успеха.
— Бродяга, сделай кухонные рукавицы.
— Плотные? — уточнил домоморф.
— Чтобы противень достать.
— Я понял.
На стене материализовался крючок с висящими на нём рукавицами. И как Бродяга это творит, а? Впрочем, и мой чудесный сосед, смахивающий на Фиму Королёва, не промах. Добывает ножи и кусари-гамы из небытия почище Дэвида Копперфильда.
Выключив огонь, я распахнул дверцу духовки.
На меня пахнуло адским жаром и душистым ароматом. Лоб покрылся капельками пота.
— Осторожно, — посоветовала Джан.
Упаковав ладони в рукавицы, я быстро извлёк противень и положил на плиту. Пальцы обжигало даже через плотную ткань.
Разворачиваю фольгу аккуратно, чтобы сразу весь сок не вытек.
— Пахнет вкусно, — оценила Джан.
Я потыкал рыбу вилкой и остался доволен.
— Федя! — позвала Джан. — Марш на кухню.
— Иду, мамочка! — раздался насмешливый голос пацана.
— Никакого уважения к старшим, — пожаловалась морфистка.
— Тащи гречку, — напомнил я. — И что там у нас с креветками?
Креветки были свежими, блестящими, среднего размера. Когда я говорю «свежими», то подразумеваю недавно выловленный, не замороженный продукт. Поскольку замораживаются только королевские креветки, а их в Чёрном море не сыскать, преимущество налицо — нам не пришлось тратить время на разморозку. Воду Джан подсолила, забросила туда немного специй и чёрного перца. И, что удивительно, не переварила, справилась с задачей на пять с плюсом.
— Вот, — девушка с гордостью показала на здоровенное блюдо, засыпанное покрасневшими морскими обитателями. — Подгадала под рыбу.
— Зачётно, — похвалил я.
На кухню влетел наш очумелец. Я сразу заметил, что паренёк держит под мышкой «Каталог холодного оружия», который я дал ему полистать накануне вечером.
— У меня идея, — сходу заявил Федя.
— Глаголь, — одобрил я.
— Мы ведь можем продавать клинки, — выдал толстяк. — Это выгоднее, чем пахать на рынке с утра до ночи, разве нет?
— Выгоднее, — признал я.
Мысль приходила мне в голову, но я не спешил с её реализацией по понятным причинам. Во всех странах, где мне доводилось бывать в прошлой и позапрошлой жизнях, нельзя было свободно торговать самодельным оружием. За такие фокусы можно было огрести по всей строгости закона. Как дела обстоят в Российской империи, я не знаю, но если учесть вагон ограничений для простолюдинов и неодарённых, то не очень хорошо.
— Оружейник должен иметь лицензию, — сообщила Джан. — И, насколько я помню, работать под крылом Великого Дома.
— Вопрос, — тут же отреагировал я. — Все русские аристократы входят в кланы?
— Нет, конечно, — фыркнула морфистка. — Забыл про обязанности? Если начнётся заруба между Великими Домами или война с другим государством, все клановцы встанут в строй. У всех есть Кодексы, там это прописано.
— Хочешь сказать, — заинтересовался я, — что вольные аристо могут уклоняться от воинской повинности?
— Ещё как могут, — кивнула девушка.
Рыбу мы аккуратно разделали и разложили по тарелочкам вместе с гарниром. Креветки брали прямо из блюда, которое находилось в центре стола.
— А кто им вообще титулы раздаёт? — опешил я. — Нет же единого императора. И кто вообще гарантирует соблюдение привилегий тех, кто вне системы?
— Титулы они получили много веков назад, — пожала плечами морфистка. — Когда ещё не было кланов и Турниров. Это, как правило, старейшие рода, предпочитающие держаться в стороне от клановых дрязг. У них нет власти для принятия политических решений, но сохранились активы для безбедной жизни. Часть законов и уложений обеспечивает неприкосновенность того, что им принадлежит.
