— Серёга!
Оборачиваюсь.
Меня догоняет тощий и низкорослый парнишка характерной наружности. Смуглый, нос горбинкой, на голове — облако кучерявых волос. Тоже с рюкзаком и в гимназической форме. Видимо, мой одноклассник.
— Привет.
Вместо того, чтобы жать руку, кучеряшка полез обниматься и поцеловал меня в щёку. Ах, ну да. Не забывай, где находишься, Крикс.
— Здорово, брат. Как оно?
— Нормально.
Теперь я видел, что к школе со всех сторон стекаются ученики. Парни и девушки моего возраста. И немного постарше. Все одеты одинаково, но держатся по-разному. Одни — группами, весело переговариваясь и обсуждая последние новости. Другие — забитыми парами, боязливо оглядываясь по сторонам. Третьи — поодиночке, с высокомерными выражениями на лицах. Последние, как правило, носят оружие. Не какие-нибудь ножички в карманах, а боевые мечи в ножнах. У пояса, на широких ремнях, или за спиной. Что, по моему скромному мнению, не очень удобно при быстром извлечении клинка. Ещё неудобнее вставлять клинок обратно в ножны, но чуваков, видимо, всё устраивает.
— Говорят, ты по голове получил, — мой собеседник понизил голос, — и сидишь на справке.
— Правильно говорят, — не стал отрицать я. — Ничего не помню.
— Серьёзно?
— Вообще.
— А меня помнишь?
Качаю головой.
— Жесть. Я Ираклий, мы за одной партой сидели.
— Рад знакомству, — хлопаю камрада по плечу.
Ираклий не производит впечатления сильного бойца или потомственного аристо. Простой паренёк, дружелюбный, общительный. А значит, у него проблемы. В школах, подобных нашей, добряки не выживают. И предсказуемо начинают создавать бесполезные коллаборации.
— Ну ты даёшь, — покачал головой одноклассник. — Мы с тобой давно знакомы.
— Прямо давно?
— С первого сентября.
Целая вечность, блин.
Решётчатые ворота были распахнуты настежь, в них втягивался ручеёк подростков. Большинство не обращало на нас внимания, но пара голов повернулась.
— Эй, придурки! — услышал я голос из небольшой беседки справа. — Не подохли ещё на арене?
Ираклий сделал вид, что не расслышал реплику.
Я мог бы пойти тем же путём, чтобы не привлекать к своей персоне лишнего внимания, вот только… законы подростковых социумов неумолимы. Покажешь слабость — зачморят. Жить не захочешь и пойдёшь забирать документы. Моё обычное правило — не высовывайся. Боюсь, в гимназии Эфы так долго не протянешь.
В беседке — двое парней и три девушки. Тот, что обращался к нам, выглядел русским с незначительной примесью южной крови. Прямой нос, наглые голубые глаза и собранные в пучок на затылке русые волосы. Слегка вьющиеся. Парень был широкоплечим и выглядел угрожающе.
Остановившись, я смерил обидчика внимательным взглядом.
— Пошли, — шепнул Ираклий. — Вдруг повезёт.
— Чего уставился? — гимназист, единственный из всех сидел на бортике, поставив ноги на чистую скамейку. — Давно не слышал людскую речь, безродный?
— Давно не видел таких клоунов, — нагло улыбнулся я, сунув правую руку в карман штанов. — Не упади, когда будешь выбираться из домика.
Сцена начала привлекать всеобщее внимание.
Ираклий побледнел, затем посерел. Было видно, что мой приятель всеми силами хочет стать незаметным. Превратиться в резной грибок на клумбе или в элемент кованой решётки.
Хмыкнув, заносчивый гимназист совершил предсказуемый поступок. Перемахнул через бортик беседки, демонстрируя удаль молодецкую. И сильно удивился, споткнувшись на ровном месте. Я сделал два шага вперёд, провёл быструю подсёчку, а остальное сделала инерция. Длинноволосый стукнулся лбом о деревянный столб, вызвав всеобщее веселье.
Чудом восстановив равновесие, мой оппонент прорычал:
— Знай своё место, грязь.
— Ты сам споткнулся, — пожимаю плечами. — Я предупреждал.
— Кровью умоешься, — процедил длинноволосый, потянувшись к поясным ножнам. Там было что-то короткое, наподобие танто, но с прямым клинком.
Я подождал ровно столько, чтобы упырь успел схваться за рукоять, показывая агрессивные намерения. Начиная с этой секунды моя жизнь находилась в опасности и, согласно Кодексу, я получал право на самозащиту.
Четыре движения.
Вытащить руку из кармана, нажимая на кнопку выкидухи. Ударить ножом под ребро и в почку. Всё. На этом можно было бы завершить наш спор, но мне был нужен поучительный эффект. Поэтому я выронил нож из правой ладони, перехватил левой и размашистым крюком вогнал остриё в висок обидчику. Провернул, выдернул, отступил назад, вычерчивая дугу из кровавых брызг на асфальте.
Ираклий, отошедший от меня подальше, сглотнул.
Гробовую тишину нарушило перешёптывание. На излёте этой тишины убитый мною гимназист упал на колени, уткнулся лицом в асфальт и несколько раз конвульсивно дёрнулся. Под головой и животом бедолаги начали расползаться тёмные лужи. Пальцы левой руки тщетно скребли по серой поверхности. В правом кулаке всё ещё был зажат бесполезный танто.
— Ублюдок! — выкрикнул друг покойника.
Клинок выкидухи со щелчком втянулся в рукоять.
Распахнулась дверь сторожевой будки. К нам направился мускулистый охранник с перекошенным от злости лицом. Из беседки выскочили друг поверженного гимназиста и две оклемавшиеся девчонки. Первая развернула боевой веер, вторая достала не пойми откуда миниатюрную секиру с ультракоротким топорищем в кожаном обкладе. Третья девушка ше шелохнулась, делая вид, что её эта разборка не интересует. Парень, узкоглазый крепыш лет шестнадцати, неспешно вдел пальцы в кастет. Серьёзный кастет, с остро отточенными шипами.
— Иди сюда, сука, — процедила девчонка с рыжими волосами, заплетёнными в косу. Настолько туго заплетёнными, что лицо казалось натянутым на череп.
— Назад! — гаркнул охранник.
Троица успела разделиться, чтобы взять меня в кольцо. Я успел разорвать дистанцию и перебросить выкидуху в правую руку. Охранник успел встать между нами с двумя прорезиненными тонфами на обратном хвате. Место драки окружила толпа из нескольких десятков человек. Гимназисты напрочь забыли про уроки, всех волновало кровавое зрелище.
В круг телепортировался ещё один взрослый.
Я этого типа узнал сразу. Тот самый мужик, что воспрепятствовал драке между мной и Барским. Всё те же бесформенные брюки и белая рубашка с рукавами, закатанными по локоть. Татуировка атакующей змеи на предплечье.
— Оружие убрали, — процедил мужик. Если мне память не изменяет, чувака звали Вадимом Петровичем — так к нему обращалась Юленька. — Быстро.
Троица не стала перечить.
