— Как все, — Ираклий пожал плечами. — Ну, не как эти мажоры с титулами, ясен пень. Чтоб там слуги на цыпочках бегали и големы двор охраняли. Но машина есть. И дом большой. И семья у нас дружная. Когда в гости зайдёшь, брат?
— Так никто не приглашает, — попробовал я отшутиться.
— Сто раз уже приглашал. У нас на Кавказе гость — это главный человек в семье. Я тебе дом покажу, с сестрой и братьями познакомлю. У нас винограда много. Хороший, местный виноград. Не вот эта дрянь халифатская, что на рынке продаётся. Хурма вкусная, груши поспевают. Собирать некому, приходи.
— В смысле — некому?
— Ну… — Ираклий уклончиво поводил рукой из стороны в сторону. — Понимаешь, заняты все. Кто в баскетбол играет, кто на море пошёл, кто рыбу ловит… Все работают, брат. Земля у нас хорошая, благодатная, всё растёт. Ты заглядывай на выходных. Наберёшь фруктов себе. И мне наберёшь. Я тебе лестницу дам…
Разговор свернул в интересное русло.
Если я правильно понял Ираклия, то жил он в частном доме, посажено у них много чего, но все ленились собирать урожай. Дед пил вино и в нарды играл с другим аксакалом, бабуля то в церкви, то внуков смотрит, у остальных дел тоже вагон и маленькая тележка. Сдать туристам комнату надо? Надо. Повезти туриста в горы на водопады? Обязательный пункт программы. Выгнать чачу, постоять с друзьями на бирже? Само собой.
Я не сразу понял, что такое «биржа».
Ираклий объяснил.
Ничего общего с рынком ценных бумаг «биржа» Фазиса не имела. Речь шла о совместном «ничегонеделании» группы местных мужчин. То есть, чуваки выходили из дома, собирались в кучку на тротуаре, обсуждали новости, общались, курили, иногда пили пиво. И ничего не делали. Ну, не работали. Кто-то выходил с чашечкой кофе или с пузатым турецким стаканчиком, в котором дымился чай. Обсуждались важные вещи. Как развести лоха-туриста на бабки, где прогуливаются симпатичные и обеспеченные девушки, почему дребезжит мотор старенькой «тавриды» у Луки…
Мы сели на «четвёрку», поднялись на второй уровень и плюхнулись на прогретый дерматин сидений. Автобус ехал в противоположную от моего дома сторону, но я не хотел светить адрес без надобности. Кондуктора не было — Ираклий сказал, что в это время дня никто не заморачивается проверками. Через три остановки я вышел, а мой приятель поехал к горам.
Тени многоэтажек удлинились.
Шелестели на ветру пальмы, сигналили друг другу застрявшие в пробках водители, бродячие псы рыскали по улицам в поисках еды. Я шёл, постоянно озираясь. Слежкой не пахнет, но мало ли… Уверен, Ставрины так просто не отвяжутся.
Домоморф выбрал удачную локацию.
Улица Судьбы пролегала в двух кварталах от гимназии, петляла по живописным райончикам Старого Города и соединялась с площадью Гранд Базара с помощью переулка Островского. Оживлённая магистраль, по обеим сторонам которой высились торговые центры, гостиницы, монументальные пассажи, здание драмтеатра, Центр Клинической Хиропрактики и невообразимое количество магазинчиков одежды от известных дизайнеров. Недвижимость в таких районах стоит баснословных денег, но стоит свернуть во дворы, прогуляться по неприметной извилистой улочке, и ты попадаешь в царство тишины, умиротворения и полусонных вилл обеспеченных горожан. Движение тут будет односторонним, по тротуарам начнут носиться дети с мячом или на самокатах, а припаркованные у домов машины по стоимости будут спорить с коттеджами в более приземлённых районах.
Я неспешно прогуливался по тротуару, кивая прохожим.
Помахать рукой женщине, собирающей виноград у распахнутых настежь кованых ворот. Поздороваться с упитанным бородачом, поливающим из шланга асфальт перед своим трёхэтажным имением. Потрепать по шевелюре малыша, едва научившегося ходить.
Никто тебя не знает.
Каждый думает, что ты жил здесь всегда.
Потом люди начнут судачить и поймут, что прежде тебя здесь не видели. С другой стороны… вдруг ты приехал из соседнего Кириати. Или учишься где-нибудь на севере, а тут родители живут…
У меня есть несколько недель, прежде чем соседи начнут задумываться.
А там посмотрим.
На обратном пути я прокручивал в голове события дня, строил планы на будущее. Гимназия — не то место, где ты расслабляешься. Слишком круто за меня все взялись. Я рассчитывал тихонечко отсидеться на задней парте, отыскать нужных людей, разузнать побольше о мире, в который попал… а вместо этого — бесконечная борьба за выживание. Во время дуэлей и при самозащите не возбраняется убивать, да только у любых поступков есть последствия. За врагом стоит род, за родом — клан. Или просто деньги, помноженные на влияние.
Завалил Антоху — теперь ходишь, оглядываешься.
В поединке с рыжей я вовремя остановился. Вскрыл бы тупице ярёмную вену — ни один целитель не успел бы откачать. А теперь что получается? И урок вежливости преподал, и не столкнулся с толпой очумевших от горя родственников. Хорошо, что у Стаса хватило мозгов защищать свою честь в пределах разумного. До первой крови и — баста. Пацанчика быстро заштопают в медпункте, все в плюсе…
А все ли?
Количество недовольных растёт.
По законам социальной логики враги начнут объединяться, чтобы задавить меня толпой. Когда этот миг наступит, я должен быть готов… Вот только к чему? Устроить в стенах уважаемого заведения беспрецедентную мясорубку?
Всё это — не мой стиль.
Чтобы не развязывать войну против всех, надо договариваться. Есть в классе человек, заинтересованный в установлении порядка. Это наш староста. Завтра надо встретиться с Игорем и провести беседу. Рассмотреть компромиссы. Меня не интересуют сферы влияния и публичные доказательства своей крутизны. Не трогайте меня — я не буду трогать вас. Мысль простая, дойдёт даже до Барского. Надеюсь…
Справа потянулись таунхаусы, расположенные за низкой кованой оградой. Добрый десяток однотипных домишек, каждый — на две семьи. Два полноценных уровня, широкие террасы, мансардные окна, гаражи на первых этажах. И вездесущее бельё, развешанное на стальных тросиках.
Бельё сушилось повсюду.
Жители Фазиса стирали вещи в перерывах между дождями, которые могли зарядить сразу на несколько дней. Обычно перед домом торчал столб, к которому крепилась катушечка со стальным тросом или толстой верёвкой. Вторая катушка фиксировалась на балконе или у подоконника. Получался простейший блок. Хозяйка вешала бельё, закрепляла его прищепками и двигала верёвку. Одежда скользила к столбу. Вся эта конструкция размещалась на высоте второго или третьего этажа, что снижало вероятность ночной кражи.
Таунхаусы липли друг к дружке. Всего их было девять — до недавнего времени. Десятым пристроился домоморф. Бродяга по своему обыкновению занял территорию пустыря, поросшего бурьяном. Было скопировано всё — габариты, архитектурный стиль, цвет крыши и стен. Я не удивлюсь, если генеральный план предусматривал возведение ещё одного домика, а потом выяснилось, что у застройщика не хватило денег.
