Мда.
Проблема века.
* * *
— Ты совсем очумел, — Фёдор задумчиво почесал макушку. — Столько всего…
— Надо, Федя, надо.
Ехидно ухмыляюсь.
У меня на столе развёрнут «Каталог», по всей книге торчат закладки в виде оторванных бумажек. Рядом — исписанный кривым почерком моего предшественника лист в клеточку. До сих пор не могу привыкнуть к этому почерку. В прошлой жизни я писал убористо и аккуратно. Бесит.
— А ещё потребуется чехол под это дело, — тыкаю пальцем в картинку на развороте. — Для скрытого ношения.
— Это как? — не понял мальчишка.
— Чтобы под пиджаком было незаметно.
Джан небрежно берёт лист, пробегает глазами весь список.
— Ты что, на войну собрался?
— Вряд ли ты захотела бы учиться в моей школе.
— В престижной гимназии, открывающей перед простыми смертными любые двери? — девушка сделала вид, что задумалась. — Ммм, нет. Не хочу.
Развожу руками.
Что и требовалось доказать.
— Латные доспехи, — задумчиво произнёс Фёдор. — Ты явно переоцениваешь мои возможности.
— Рапира, дага, копьё, — начала перечислять Джан. — Катана, нож-кастет, кукри… Ты всем этим владеешь?
Коварный вопрос.
И у меня заготовлен не менее коварный ответ:
— Собираюсь овладеть.
Джан промолчала.
В глазах девчонки любопытство перемешалось с неверием. Не может четырнадцатилетний беспризорник, неполный месяц обучающийся в клановой гимназии, настолько хорошо разбираться в клинках. Я понимаю, что подозрения морфистки закономерны. Возможно, она попытается что-то вынюхать, но влезать в мои сны напрямую не станет — опасается конфликта.
— Ладно, — Фёдор потянулся, зевнул и отодвинул каталог. — Я займусь этим, только завтра. Спать хочется.
Время, действительно, позднее.
Мальчишка прав.
Разбредаемся по своим комнатам, чистим зубы, готовимся ко сну. Вчера мы долго спорили по поводу уборки, но выяснилось, что Бродяга умеет самоочищаться. А вот посуду придётся мыть, так что был разработан график дежурств. Сегодня возиться с грязными тарелками пришлось Джан, а мы с Федей благополучно предались полуночному безделью. Посмотрели какую-то развлекательную передачку, напоминающую «Что? Где? Когда?» с Ворошиловым, затем выбрались на террасу, чтобы насладиться огнями ночного города.
На нашей улице зажглись фонари.
Дети продолжали носиться по тротуарам и проезжей части, хотя по логике вещей должны были спать и видеть десятый сон. Где-то разговаривали мужики. Сосед курил, перегнувшись через перила своего балкона. Светящиеся квадратики высоток громоздились в ясное осеннее небо.
— Красота, — сказал Федя, забираясь в гамак.
Издалека накатывал гул несущегося по железной дороге экспресса. Так бывает летом и ранней осенью. Кажется, что поезд совсем рядом, хотя наш дом и проложенную у подножия гор магистраль разделяет добрый десяток километров.
Непередаваемое чувство.
Словно ты перенёсся в раннее детство, стоишь у окна и мечтаешь о дальних странах…
Красивая чушь.
Я давно забыл о подобных мечтах. Когда появляешься на свет с багажом воспоминаний в пару тысяч лет, то перестаёшь удивляться. Никакой детской восторженности, веры в светлое «завтра», иллюзий по поводу бесконечности жизни. Колесо Сансары перекрутит тебя в фарш, развеет в пыль наивные мечты, окунёт с головой в дерьмо. Ты умираешь, зачастую в адских мучениях. Возрождаешься. Снова и снова. Пока от этого не начинает тошнить.
Как я воспринимаю свой дар?
Это проклятие.
Злая шутка богов.
* * *
Во сне я слышал вой ветра, дребезжание стёкол и унылый скрип флюгера на соседской крыше. А потом на мир обрушился дождь. Не просто дождь — чудовищный тропический ливень. Возникло ощущение всемирного потопа. Водные массы бомбардировали крышу, шлёпали по пальмовым листьям, топили вселенную в мрачной сентябрьской безысходности. Поначалу косые струи штурмовали оконную раму в моей спальне, и я долго ворочался, не мог уснуть. Здесь нет пластиковых окон, только хардкор — дерево и стекло. Когда ветер утих, остался лишь несмолкаемый монотонный шум дождя, под который я и вырубился…
…чтобы провалиться в одну из своих инкарнаций.
Бамбуковые заросли, раскисшая земля под ногами, одинокий путник, которого я должен убить. Некогда великий полководец, от одного слова которого трепетали десятки тысяч людей. А теперь — бродяга в рванине и конусовидной соломенной шляпе. Без видимых признаков оружия, но я знал, что этот мужик носит с собой «рога оленя» — страшную силу в умелых руках.
Я планировал разделаться с этим человеком, не вступая в ближний бой.
Для этого у меня были заготовлены бамбуковые копья.
Много копий.
Оружие, знаете ли, можно сделать из чего угодно. Срубил мечом побег бамбука под острым углом, отсёк лишнее — вот тебе и готовый дротик. Поражает человека без доспехов не хуже обычного копья…
Я начинаю метать дротики.
Заострённые палки летят сквозь дождь к зыбкой фигурке… которая неожиданно приходит в движение. Полководец Фэй скользит, уклоняется, отводит побеги руками… Впечатляет, но мне нужно выполнить свою работу.
Бегу по лесу.
Отправляю в полёт ещё пару копий.
Тщетно.
Законы сна неумолимы. Следующий кадр — мы бьёмся с Фэем. У меня короткая синобигатана, у этого выродка — легендарные кастеты. Мы промокли насквозь, и не только от дождя. Я успел зацепить Фэя, да и он пару раз ткнул меня своими железками.
Шум дождя переплетается со звоном стали.
Внезапно с головы противника слетает соломенная шляпа… и я вижу перед собой лицо девушки с чёрными волосами. Насмешливый взгляд, хищная улыбка…
— Скользи, — говорит девушка.
И я вываливаюсь из своих видений в холодную комнату.
Думаю, я проснулся от того, что замёрз. Дожди моментально напоминают, что да, субтропики, но в сырую погоду не помешало бы подумать об отоплении.
— Бродяга, — позвал я.
— Доброе утро, Сергей.
— Когда наступят холода, ты проведёшь в дом тепло? И чем топить будешь, если не секрет?
— В Фазисе нет централизованной отопительной системы, — сообщил артефакт.
— А что есть? Как они выкручиваются?
— Газовые котлы. Печь с дровами. У всех разные решения.
Здорово.
Мы не в состоянии подрубиться к теплотрассе.
— А ты можешь использовать газ из трубы, чтобы создать тепло?
