Вернувшись домой, наскоро сварил овсянку, почистил себе банан и достал из холодильника пару яблок. Молниеносно перекусил, помыл посуду и отправился наверх собирать рюкзак. Ифу и матерчатые мокасины за ночь полностью высохли — помог южный ветер. Я упаковал сменку и задумался над дополнительным инвентарём. Кусари-гамы для первого свидания точно не подойдут. Возьму с собой нож. Который фултанг. Ну, если забыть, что фултанг — это не название, а конструкционная особенность.
Облачившись в шорты и рубашку без рукавов, я вышел на улицу.
Да, с рубашечкой я поспешил. Пока бегал, это особо не ощущалось, но без солнца в осеннем Фазисе прохладно. Восход в семь утра, сейчас почти восемь. Вот только диск ещё не выбрался из-за горной гряды. А если бы и выбрался, никто не отменял высотки, понатыканные в этой части города на каждом углу.
Ускоряюсь.
Автобусы не ходят, топаю пешком.
Примерно в половину девятого я добираюсь до гимназии. Туристический автобус уже на месте — аккурат перед воротами школы. Вместительный, двухэтажный, выкрашенный в оранжевый цвет. Прямо апельсин, а не автобус. Часть моих одноклассников уже на месте. Кто-то занял кошерные места на обзорной площадке верхнего уровня, кто-то стоит внизу, разбившись на кучки. Я поискал глазами знакомых — и сразу же напоролся на Гриднева. Староста помахал мне рукой.
— Здорово, — я подошёл к Игорю. — Помощь нужна?
Гриднев пожимает плечами:
— Всё нормально. Полчаса до отъезда.
Мурат Георгиевич о чём-то переговаривался с водителем — пожилым кавказцем в кепке-аэродроме. Шофёр кивал, до меня доносились обрывки фраз… Серпантин… ограничения… не волнуйся, брат…
Понятно.
Историк убеждает лихого джигита не носиться по горным склонам на больших скоростях.
Я планировал заскочить по дороге в круглосуточный магазин, чтобы купить еды, но все лавки были закрыты. Пришлось напомнить себе, где я нахожусь. В Фазисе раньше десяти нереально встретить живых продавцов… А крупные универмаги и торговые центры открываются с девяти. Без шансов.
На противоположной стороне проспекта Дарвина остановился троллейбус. Среди тех, кто вышел, мелькнуло лицо Ираклия.
К обочине подкатила дорогая машина, напоминающая советскую «Чайку». Задняя дверь открылась, выпуская в сентябрьское утро мою бессмертную спарринг-партнёршу. Водитель, мрачный субъёкт в солнцезащитных очках, обогнул тачку, открыл багажник и подал девушке рюкзак. Проходя мимо нас с Гридневым, Маро сухо поздоровалась. И скрылась в глубине салона.
— Сдружился с этой сучкой? — прищурился Игорь.
— Мне надо с кем-то тренироваться. Она предложила, я согласился.
— Бесы, — Гриднев презрительно сплюнул на асфальт. — Не перевариваю.
— Почему? — удивился я.
— Никогда не знаешь, что у них на уме. Для них мы так, мусор под ногами. Тебя черви будут жрать, а она и не заметит.
К нам приблизился Ираклий.
Я заметил, что рюкзаки прихватили многие. Думаю, родители наложили туда еды в контейнерах и бутылок с водой.
— Привет, мальчики! — Регина помахала нам рукой.
— А где сидеть будем? — забеспокоился Ираклий.
— Да где хочешь, — пожимаю плечами.
— Давай наверху? Пойду занимать.
Возразить я не успел.
На открытой площадке можно околеть от холода, пока солнца нет. С другой стороны… скоро поднимется жара. Да и полюбоваться окрестностями я не прочь.
Ираклий с Региной, оживлённо переговариваясь, поднялись по трапу на второй этаж.
— Слушай, — меня посетила неожиданная мысль. — А почему она в школе учится?
— Кто? — Гриднев сделал очередную пометку в блокноте, заметив Барского и Верещагина.
— Маро. Ей же полторы сотни лет.
— Я тоже об этом думал, — Игорь внёс в блокнотик придурка с перебитым носом, которого звали Реваном, если мне память не изменяет. — Только ведь её род не жил в России.
— Она же мегрелка.
— И что? Во-первых, мать у неё мегрелка. Во-вторых, она погибла, а Маро живёт с отцом. Я не знаю всю эту историю, да мне и насрать. В общем, они ездили по миру, она где-то училась. Наверное. А, может, и нет. Потом вступили в клан Эфы. И девчонка решила учиться в гимназии.
— Девчонка, — хмыкнул я.
— Ой, всё.
— Доброе утро, — раздался рядом нежный голосок.
Ева в коротких шортах, толстовке и с заплетёнными в косу русыми волосами выглядела очаровательно. Вместо школьного портфеля гимназистка прихватила матерчатый рюкзачок на тонких шлейках.
— Пойдём, Ева, — из открытой двери автобуса высунулась Даша. — Я нам место заняла.
Ева, послав мне воздушный поцелуй, упорхнула в салон.
— А ты времени зря не теряешь, — ухмыльнулся Гриднев.
— Оно как-то… само собой.
Все эти детские заигрывания меня раздражают. С одной стороны, надо обрастать связями и осваиваться в новом мире. С другой… своеобразным бонусом идут отношения с одноклассниками. И одноклассницами, которых я не готов рассматривать в качестве сексуальных партнёров. А вот секретарша мистера Андерсона…
Чтобы гормоны не увлекли меня в пучину подростковых фантазий, я потопал на верхний этаж.
Ираклий и Регина уже заняли места по правому борту, причём они сидели рядом и что-то бурно обсуждали. Я сел сзади, бросив рюкзак на второе кресло. Мест в двухэтажном автобусе было завались — человек на шестьдесят.
— Все по местам! — раздался снизу голос историка. — Отправляемся через пять минут!
— Можно?
Я убрал портфель, и Маро уселась рядом.
Девушка не изменяла себе. Чёрная коса, бейсболка, потёртые джинсы, серая футболка и куртка-косуха с кучей заклёпок. Рюкзак у бессмертной был солидный, чуть ли не тактический. Со специальными креплениями для ножен, в которых покоилась катана.
Катана, Карл!
На школьной экскурсии.
Отстегнув ножны, Маро пристроила меч у себя между ног, а рюкзак задвинула под сиденье. Перехватив мой взгляд, пояснила:
— Беру меч в дальние поездки. И что такого?
— Да ничего, — пожимаю плечами. — Просто подумал, ты на войну собралась.
Хлопнула дверь со стороны водителя. Через несколько минут завёлся двигатель, историк с Игорем на пару рассадили опаздывающих, и мы отъехали от гимназии. Автобус влился в утренний машинный поток.
Маро хмыкнула.
— Ты же ничего не помнишь, да?
— Вроде того.
— В Атлере безопасно, но в горах часто пропадают туристы. Без гида, охраны или оружия там вообще ходить не рекомендуется.
