— А что с коммуникатором? — рассматриваю игральную кость.
Держи при себе. Можно положить в карман. Захочешь поговорить — крепко сожми противоположные грани. Я смогу получить к тебе доступ в любое время.
Ещё одна фраза, которая мне не понравилась.
Тебе пора. Экскурсия внизу заканчивается.
Быстрым шагом пересекаю командный центр. Экраны перемигиваются, провожая меня калейдоскопом событий. Я вижу дверь гравитационной шахты.
* * *
— Ты где пропадал?
Похоже, моё отсутствие заметил один Ираклий. Остальные гимназисты увлечённо обсуждали диковинки, показанные учителем.
— Заблудился.
— Серьёзно? И что ты там нашёл?
— Тсс, — я ткнул кучеряшку в бок. — Потише.
— Ладно-ладно. Колись давай.
— Предтечи, — сказал я. — Выбрались из своих гробов и устроили оргию. Насилу убрался — меня звали.
Ираклий насупился:
— Друг ещё называется…
— Да ничего там нет, — отмахнулся я. — Коридоры всякие, лестницы. Почти всё заблокировано. Целый лабиринт, а толку ноль.
— Лучше бы с нами пошёл, — на лицо Ираклия вернулось благодушное выражение.
— А что там было-то?
Солнце жарило вовсю — за время нашего отсутствия разбежались последние тучи. Я был почти уверен, что Атлер накроет ливнем, но этого не случилось. Погода на Кавказе переменчивая.
— Столько всяких штук! — глаза Ираклия заблестели. — Холодильники, которые не надо в розетку включать. Мышечные усилители…
— Это как?
— Надеваешь на запястья — и становишься сильнее. Хоть стену рукой прошибай. Или машину поднимай вместо домкрата.
— Да ладно.
— Я тебе говорю. Там ещё много всякого.
У ворот мы задержались. Шахин аннулировал пропуска, и охранник открыл двери караулки. Мы вооружились и вышли под палящее сентябрьское солнце.
Прикладываюсь к бутылке с водой.
Рядом незаметно нарисовывается Маро.
— Не забыл?
— Да помню я.
— Попросим высадить нас у канатки.
Кивнув, завинчиваю крышку.
Настроение смешанное. С одной стороны, я вроде как прибарахлился, сорвал вкусную плюшку. С другой… Чувство такое, что подписал контракт с дьяволом. Собственной кровью.
Бросаю взгляд на часы.
Тикают. Ведут себя как обычные часы. Не удивлюсь, если время точно по Москве выставлено. Или по Фазису, у нас же разные пояса…
Шахин отвёл нас к автобусу за воротами.
Кто-то спросил, зайдём ли мы в обычный музей. Последовал ответ, что это не настолько познавательно, но если у нас возникнет желание, можно будет приехать ещё раз. Через месяц-другой. На этом, как я понял, экскурсия завершилась.
Автобус тронулся в обратный путь.
* * *
Мы вышли на площади Семи Ветров.
Да, есть такая. Не знаю, как там с семью ветрами, но продувается это место нещадно. Видимо, из-за улицы Габриадзе, тянущейся со стороны гор к морю.
Здесь же располагалась станция канатки.
Что интересно, местные жители называли станции «остановками» и относились к «верхней дороге» как к какому-нибудь трамваю.
Я вспомнил, что капсулы одноместные.
— Куда едем?
— До Альпики, — ответила бессмертная. — Станции не объявляют, так что следи за названиями.
Городские станции были компактными, но вынесенными на приличную высоту. Чтобы сесть в капсулу, мне понадобилось купить билет в специальном киоске, причём название станций влияло на стоимость проезда. До Альпики, туда и обратно, я заплатил два рубля сорок копеек. Нехило по здешним меркам.
Билеты смахивали на железнодорожные. Плотная бумага, ярко-оранжевый цвет, орнамент по канту… И вертикальная полоска, разделяющая маршруты на две части.
Вместе с другими пассажирами, преимущественно туристами, поднимаемся наверх по винтовой лестнице. На высоте третьего этажа обнаруживается площадка, к которой раз в несколько минут подъезжают капсулы. Здесь надо показать билет кондуктору — пожилому дядьке с бакенбардами. Кондуктор одет в брюки со стрелками и голубую рубашку, на его голове — кепка с эмблемой КПФ. Канатные пути Фазиса, если что. Мой билет пробивают переносным компостером с одной стороны.
Маро садится в первую капсулу.
Там действительно одно кресло.
Я жду своей очереди. И вот он — час дивных открытий. Изогнутые дверцы повторяют скруглённые очертания капсулы. Их нужно сдвигать самому, а потом защёлкивать на специальный запор. Я залезаю внутрь, устраиваюсь поудобнее в кресле и закрываю секцию. Сегодня жарко — в потолке приоткрыт люк. Пахнет кожей, стеклом и нагретым металлом.
Капсула неспешно отчаливает.
Большая часть кабины — это оргстекло. Так что я наслаждаюсь открывающейся внизу панорамой. Кабина скользит по канату плавно и с достаточно высокой скоростью. Я бы сравнил с трамваем. Со всех сторон разворачиваются лабиринты Фазиса, заполненные машинами и ярко одетыми людьми. Впереди меня, на расстоянии в несколько десятков метров, движется другое каплевидное тело. Капсула Маро.
Странное это ощущение — ездить по городской канатке. Обычно как происходит? Ты садишься в кабину и едешь в горы. Всё выше и выше забираешься. Здесь другая система. Десятки остановок на площадях и перекрёстках, три пересекающихся ветки, киоски, кондукторы…
Задумавшись над различиями транспортных сетей, я не сразу заметил, что ущелье проспекта сузилось. Дома уменьшились в размере, стали более обшарпанными. А потом всё это переросло в частный сектор и бесконечные СТО с автомойками.
Меня потащило вверх.
Через несколько сот метров капсула взгромоздилась на одинокий уступ, склоны которого поросли буком и тисом. Здешняя станция имела вполне вменяемый вид: навес над площадкой, зал ожидания, широкие боковые лестницы. Над крышей висело название: «ФИРИЯ».
Капсула замерла у платформы.
Сквозь стекло я увидел компанию из трёх типов, сканирующих взглядами все проезжающие мимо капсулы. Типы мне не понравились. Уж больно смахивают на разбойников с большой дороги. Коренастые, жилистые, с совершенно неуместными чехлами за спиной. В таких чехлах рыбаки таскают удочки да спиннинги, но эти ребята не похожи на рыбаков.
Один их хмырей посмотрел на меня.
В упор.
И криво ухмыльнулся.
Капсула скользнула вверх, а тип всё ещё сверлил взглядом мою спину. Через четверть часа на горизонте замаячила станция «Альпика».
И я понял, почему Маро выбрала для наших занятий эту локацию.
