— И что они хотят с ней делать?
— С виду тоже, что делали мы, но на самом деле, деньги просто будут украдены. Сторону Веста растерзают.
У меня появилась скептическая улыбка. Разве это не сводит на нет весь план, предложенный Нортом ранее?
— И как вы не даете им забрать организацию, если даже были выданы законопроекты?
— Мы настаиваем на том, что Ян Вест был детдомовец, но, может, у него есть родственники. У нас в запасе есть пятнадцать лет ожидания не появится ли кто-то из них. Но, думаю, вы понимаете, что этот год последний, когда вы можете перенять наследство.
— Как повезло, — я опять запрокинула голову и потерла лицо ладонями.
— Вы даже не представляете насколько. То, что мы вас нашли — чудо. Произошло то, на что мы даже не надеялись.
Я не нашла, что ответить. Во мне вообще больше не было никаких слов, поэтому, когда Норд сказал, что меня могут отвести в комнату для отдыха, я кивнула.
Оставшись наедине, я упала на кровать и долго неподвижно лежала.
Ночь была долгой. Бессонной, а следующий день пустым. Меня никто не трогал. Лишь принесли одежду и временами заносили еду. Говорили, что я при желании могла ходить по дому и, если чего-то хочется, просто попросить этого.
Относились ко мне бережно. Мягко и со вниманием.
А мне, тем не менее, было настолько больно, словно кровь вскипала и кожа плавилась.
Я все думала про Грегора Агари и про Яна Веста и каждая мысль, словно раскаленный метал опускалась на сознание.
Я вспоминала о том, как Грегор разговаривал со мной и о том, как улыбался. Был строгим и крайне занятым человеком, но каждый вечер ужинал со мной. Я была трудным ребенком. Девочкой, которой нужно было жить, как мальчик и из-за этого терялась. Впадала в те трудности, которые для моего возраста казались критичными и порой создавалось ощущение, что я сходила с ума, а он каждый раз успокаивал. Отвечал на миллиарды моих «почему?» и всегда неминуемо давал правильные советы. Дарил тепло, внимание, поддержку. Рядом с этим человеком мне казалось, что все проблемы ни по чем и благодаря нему я улыбалась по-настоящему счастливо.
А теперь я узнала, что не являлась его родной дочерью. Более того, его ребенок умер, а меня просто поставили на его место.
Наверное, ему было больно, но Грегор ни разу не показал того, что я ему не родная. Он дал мне даже больше чем мог дать отец.
Из-за этого задавалась новыми «почему?». Только Грегора больше не было рядом, чтобы на них ответить.
И я думала о Яне Весте. О том страхе, который испытывала перед ним.
От него всегда исходила тяжелая аура сильно альфы, но пугала не она, а внешность этого мужчины.
Говорили, что это произошло из-за какого-то неудачного испытания одного из изобретений. Весту тогда было лет семнадцать и его тело очень сильно обгорело. Вплоть до того, что пришлось ампутировать левую руку.
В том возрасте я об этом не знала. Я вообще не понимала, кем являлся этот человек, временами приходящий к нам. Лишь замечала суматоху, возникавшую в нашем доме. То, как слуги восторженно бегали по дому.
Они смотрели на него с восхищением.
А я… с ужасом.
Огромный и сильный, но однорукий. Весь перебинтованный. Так, что даже лица не было видно. Это сейчас я понимаю, что, наверное, каждый шаг ему давался с трудом и невыносимой болью. Но он этого не показывал. Ходил ровно, хоть и с помощью трости.
Всех встреч с ним уже и не помнила. В памяти отображалось лишь то, что я всегда пряталась, всячески стараясь избегать его. А в те моменты, когда у меня не получалось этого сделать, я старалась даже не смотреть на него.
Почему-то вспомнила о том, как сидела во дворе и играла мячом. Не заметила его приближения, но сильно вздрогнула, услышав вопрос:
«Играешь?»
Обернувшись, и увидев этого страшного мужчину, я дернулась настолько сильно, что выронила мяч.
«Ты боишься меня?» — спросил он, смотря на меня единственным целым глазом. Второй тоже был скрыт бинтами. Я всегда боялась того, что было под ними. Внешних уродств, которые скрывал этот человек.
Я ничего не ответила. Просто не могла. Одеревенев, смотрела на него, как на чудовище. В особенности на пустой рукав отсутствующей руки. Обычно этот мужчина носил деревянный протез. В тот момент был без него и меня пугал даже тот чертов пустой рукав.
Мужчина спустился по ступенькам и подобрал мой мяч. Опять поднявшись ко мне, протянул его мне.
«Не бойся. Я не страшный»
«Нет. Вы страшный. Не подходите ко мне» — сбито сказала, смотря на этот мяч, как на нечто такое к чему больше не прикоснусь. Ведь его взял в руку этот страшный человек.
Тогда я резко поднялась со ступенек, на которых сидела и убежала. Даже не оглядывалась. И к тому мячу действительно больше не прикоснулась.
Немного позже этот мужчина опять появился у нас.
«Николас, подойди» — Грегор подозвал меня. Тепло улыбнулся и я уже побежала к нему, но, увидев рядом с отцом этого страшного мужчину, остановилась.
«Нет, я не хочу» — я отрицательно качнула головой и попятилась назад.
«Почему?» — отец приподнял бровь. — «Я хотел, чтобы ты рассказал об успехах в детском саду. Тебя же хвалят воспитатели».
Я отрицательно качнула головой, продолжая отходить назад.
«Ничего страшного» — тот мужчина смотрел на меня, но говорил это моему отцу. — «Я все понимаю. Пусть идет».
Позже отец вечером сделал мне выговор. Объяснил, что нельзя себя так вести.
«Пап, я его боюсь» — понуро прошептала. — «Этот дядя страшный»
«Чем именно он страшный?»
«Он выглядит… Как монстр. И его рука…»
«Николас, пожалуйста, прекрати. Этот человек очень хороший и мне жаль, что ты судишь по тому, что видишь. Я тебя не так воспитывал»
Мне стало жутко стыдно перед отцом, но все равно не могла себя пересилить. Тот страх, который я испытывала перед тем мужчиной, отказывался уходить. Он въедался в сознание и, когда тот человек опять приходил к нам, я вновь старалась прятаться.
Но он больше не подходил ко мне. Не тревожил. Лишь смотрел издалека.
В какой-то момент, когда мне уже было пять, мне все же стало совестно. Причиной этого стали подарки. Раньше, каждый год, на любой из праздников, я находила в своей комнате на кровати коробки в красной обертке. И подарки, находящиеся там были великолепны. Речь была не в их стоимости, а в том, что в этих коробках было то, что я на тот момент желала больше всего.
Помню, как поблагодарила отца за эти подарки, а он ответил, что их оставлял не он.
От кого именно были эти коробочки он мне так и не ответил.
