Эти аргументы показались подружке весомыми. Милавица повесила на шею целое чесночное ожерелье. И мы на ночь глядя потопали в библиотеку, приобщаться к книжной мудрости веков. Кажется, не все студенты разделяли ее суеверия. Например, парочка, что в обнимку сидела на полешках в деревянной резной беседке на отшибе под самой луной.
Библиотекаршей была старушка по имени Ядвига Мортимер, которая по сравнению с Ядвигой Карповной была просто божьим одуванчиком в пенсне.
Она не стала ругаться на нас за то, что так приперлись, а, наоборот, обрадовалась поздним посетителям. Я еще в свой первый визит сюда это заметила. Ну, когда Гэри с Коди отправили меня за книжками с магитационными практиками…
Милавица, заприметив свежий выпуск журнала «Спроси у оракула», тут же уселась с ним на мягком топчанчике и ушла в астрал.
А я безуспешно попыталась объяснить госпоже Мортимер, что меня интересует. Так как слова «заклятье невыразимости» упоминать я не могла, то наш диалог здорово смахивал на игру в «Угадай, что».
– Ну, мне нужны какие-нибудь манускрипты про… про темные заклятия, – сказала я.
На самом деле я понятия не имела, является ли «невыразимость» темной. Мортимер с готовностью принесла стопку фолиантов про наичернейшие заклинания всех времен и народов, но там и намека не имелось на то, что было нужно мне. Вот, например, про мертвящую чуму – это пожалуйста, чуть ли не в каждом талмуде она встречалась.
– Может быть, про… Ну, что-то про способность говорить, – нашла более удачную формулировку я и обрадовалась. – Про голос там…
М-да уж, радовалась я рано. «Самоучитель по убийственному пению. Взвой сиреной прям мгновенно!» тоже вряд ли мог пролить свет на сложившуюся ситуацию. Ну, если только обучиться убийственному пению, взвыть Евагрию Аркелу прямо в ухо и тем его умертвить. Ну, он-то умертвится, конечно, но S на плече у меня останется. И что мне с ней делать?
В общем, все не то, не то и еще раз не то.
Между прочим, родинка уже вообще почти перестала походить на родинку. Теперь она выглядела как что-то вроде татуировки. Метка. И с каждым днем становилась все четче, все ярче.
А я ничего не могла об этом узнать. Вот и поход в библиотеку ничего не дал. Разве что спросить у Аркела напрямую… Но после произошедшего мне к нему и приближаться не хочется.
– Что ж, простите, что из-за меня вам пришлось задержаться на работе, – с грустью сказала я и положила на кафедру талмуд про убийственное пение.
А так, как он был весьма увесист, то кафедра покачнулась и госпожа Мортимер, которая что-то записывала в мой пергамент-формуляр гусиным пером, сделала огромную кляксу прямо на моем имени.
– Охохонюшки! – всплеснула руками старенькая библиотекарша. – Эта кафедра древняя, почитай, лет тридцать тут стоит. Все прошу Власа Властимировича поменять развалюху, но он говорит, это раритетная мебель какая-то, с усадьбы самого Чернокнижника. А какой тут Чернокнижник, она на глазах разваливается вон уже. Вот и ножки теперь расшатались. Ну, сейчас мы это дело поправим…
И госпожа Мортимер залезла в мешок, расположенный рядом с камином.
– Тут у меня для растопки макулатура всякая, – пояснила она.
Порывшись в мешке, библиотекарша достала оттуда какую-то до неимоверности грязную и пыльную книжонку без обложки. Или, скорее, блокнот, потому что страницы были исписаны от руки. Без зазрения совести подложив книжонку под одну из ножек, госпожа Мортимер попробовала стол и удовлетворенно кивнула. Кафедра действительно теперь не моталась туда-сюда.
Не знаю, что двигало мной, когда я опустилась на колени, чтобы рассмотреть эту книжицу.
«Варение эликсиров разновсяких» каллиграфическим почерком было выведено на обложке. 1235 год.
С позволения Ядвиги я извлекла тетрадочку из-под кафедры, чтобы рассмотреть получше. На толстых, хоть и пыльных страницах все тем же аккуратным почерком было написано множество различных заклинаний и способов их нейтрализации, рецепты различных зелий и эликсиров. И все это с подробными и простыми пояснениями, схемами и рисунками.
Мои пальцы тут же стали серыми от грязи, зато два ключевых слова «Заклятье невыразимости» глаза выцепили сразу. Повезло так повезло!
Ядвига даже записывать в мой формуляр этот образчик эпистолярного жанра не стала:
– Забирай с богами! Я там и в очках ни слова разобрать не смогла. Ровно курица макала лапу в чернила, да писала…
А в качестве новой подставки для кафедры очень даже пригодилась деревянная чурка от игры в городки, которая валялась неподалеку от камина.
Страшно довольная, я поблагодарила пожилую библиотекаршу и мы с Милавицей собрались покинуть избу-читальню.
Как вдруг взгляд мой скользнул по полкам с фолиантами, что находились за спиной госпожи Мортимер.
И там, прямо на самом виду, на уровне моих глаз я увидела огромную книгу в малахитовом переплете, изукрашенном зелеными и изумрудными каменьями. На обложке этого роскошного издания огнем горела золотая «S» размером с футбольный (а то и баскетбольный) мяч.
Похоже, пора завести очки. Ну как, как, скажите на милость, можно было не заметить эту книжищу сразу?
– С собой дать не могу, – предупредила библиотекарша, снимая с полки фолиант. – Это очень ценное издание, только в читальном зале.
Пальцы подрагивали от нетерпения, когда я открывала драгоценный переплет, на котором никаких пояснений, кроме загадочной «S» авторы дать не соизволили.
«Самые могущественные и именитые семьи нагов королевства» – прочитала я на первой странице название книги, выведенное витиеватым готическим шрифтом. Каждая буковка складывалась в змейку.
Тут, как говорится в известной пословице, и сел старик. Вернее, старуха. Вернее, не старуха, а я.
В буквальном смысле без сил опустилась на ближайшее ко мне креселко.
Наги, значит… Противные, мерзкие чешуйчатые извивающиеся гады… И у меня на плече их символ.
Хорошие новости, чего уж там!
По дороге до общежития я была необыкновенно тиха и задумчива. В отличие от Милавицы, которая под впечатлением от любимого журнала, с упоением тараторила про оракула.
– Слушай, Мил, а этот… лорд Евагрий Аркел, он случайно не наг? – спросила я у подруги прямо посреди ее оживленной трескотни.
– Конечно, наг. Из древнего нагайного рода. И еще, помимо того, что тренер команды ВИМП по городкам, он тамошний проректор, – пожала плечами Мила. – Я думала, ты знаешь. Такой противный тип, скажи?
Проректор? Ну здрасьте, приехали!
– До дрожи! – с чувством сказала я и потерла плечо.
Господи, и во что я с этим Аркелом умудрилась вляпаться?!
Однако, ответить Мила не успела, так как неподалеку раздался истошный женский крик. И прямо на нас выбежали три девушки в сарафанах. Глаза у них были по пять копеек.
