– Ну вот, – повернулся ко мне Коди. – Видишь, до чего ты его довела? Успокойся, брат мой, сейчас я накапаю тебе валокордина.
– Лучше медового нектара, – с готовностью сообщил Гэри, но тут заприметил в моих руках тетрадочку и поинтересовался. – Феня, ты зачем забрала бумажку из нужника? Нужно подумать и о других студентах, не все же тебе одной.
Я скоренько просветила своих фамильяров по поводу того, что никакая это не туалетная бумага, и углубилась в чтение странички, на которой было записано про заклятье невыразимости.
Гэри и Коди сунули свои носы в дневничок, но нашли это чтение бессмысленным и принялись шумно укладываться в свои колыбельки. Перед этим, конечно, не забыли повозмущаться, зачем мне потребовалось читать про это скучное, сложное и весьма специфическое заклинание. Вместо этого лучше б помагитировала – все одно пользы больше было. Или вон, очистительное заклятие к комнате применила. У хорошее хозяйственной магички на подоконнике пыль не лежит, а паутина по углам не свисает.
Эх, если бы я могла рассказать им, зачем!
Я очень внимательно прочитала все, что говорилось о наложении невыразимости на человека. Но больше всего меня, разумеется, интересовали способы его снятия.
По этому поводу в тетрадочке говорилось вот что:
«Ежели захочешь ты снять с себя сей навет затиши, на то три способа имеется: во-первых, коли сам себе губы отрежешь ритуальным кинжалом, да будешь варить их часа два, опосля чего отвар сей выпить придется. Во-вторых, коли возьмешь большой молоток, да выбьешь им себе пять зубов, да закопаешь их под старым дубом. Третий же способ такой: необходимо дыханием с магистром магии второй ступени обменяться, да про себя в то время сказать три раза: Затишь, пройди, волю слов моих приведи! Такое лобзание чары сии развеет с легкостью. А иных способов, окромя этих, не было и нету».
Я с досадой захлопнула тетрадку, аж пыль разлетелась, отчего бедный Гэри, посапывающий в своей колыбельке, закашлялся и повернулся на другой бок.
Супер! Ну просто отличные способы! Особенно про губы, которые надо варить три часа! Впрочем, про зубы тоже... Впечатляет.
И где я интересно возьму магистра магии второй ступени, с которым нужно совершить «лобзание»?
Хм… А ведь как там тогда сказал Аркел, когда я превратилась в русалку? Что, мол, менять сущность – удел магистра магии второй ступени, не меньше… После чего Влас меня с легкостью расколдовал.
Что ж, в таком случае, есть две новости.
Магистр, которого надо поцеловать, дабы разрушить гадкие чары Евагрия Аркела, найден.
И это, семихвостый побери, Влас!
Глава 17
И во-о-т настала утренняя пора!
И пробудились рыбки, птички и зверьки лесные!
Вставай, юница, же – ура, ура, ура!
Открой-ка свои глазки голубые!
Голосок, который выводил эти достойные пера самого Александра Сергеича стишки, был настолько противным, что от него буквально звенело в ушах.
Я, не глядя, схватила с тумбочки первое, что пришлось под руку, и швырнула это в источник мерзкого голоса. Но, к сожалению, он не затих. Это ж так фальшиво и нескладно пищит надо мною в этот ранний час?
Оказалось, что пело… Солнышко. То самое солнышко с чудаковатым выражением лица, которое вкупе с радугой и облачками намалевали на потолке моей комнаты Гэри и Коди. Мало того, что оно пело, так оно еще и, бешено вращая выпученными глазами, двигалось по потолку! И даже нарисованные облачка опасливо расступались перед ним.
В общем, жуть. Я чуть было даже не осенила себя крестным знамением.
– Правда, оно милое? – радостно вопросил Коди, кружась под потолком по маршруту солнце-мутанта. – Теперь тебе и будильника никакого не надо!
– Уж лучше бы Мокруха вернулась, ей-богу, – простонала я. – Оно перепутало цвет моих глаз.
– Ой, да не будь занудой, – шикнул Гэри и добавил, понизив голос. – Вряд ли у него хорошее зрение. Да и какая тебе разница? Ведь его пение так бодрит!
– И песня-то какая задушевная, аж на сердце светлее, – растроганно сказал Коди и шумно высморкался. – Ну, и чего ты расселась? Вперед на винные склады! Ой, не то… Я имел ввиду – вперед, к новым знаниям! У тебя какая первая пара?
Хьюстон, кажется, у нас проблемы…
Первой парой у меня по расписанию стояла практика по народным приметам у любимейшей Голиндухи Фер. На прошлой паре она сказала, что сегодня соберет дневники примет. Не могу сказать, что я утруждала себя его ведением, но вчера, по крайней мере, заполнила две странички. Что само по себе было достижением. Уж на трояк-то я точно наскребла.
Или не наскребла… Потому что клочки злосчастного дневника валялись по всему полу. Моего яростного броска хрупкий пергамент, конечно же, не вынес. Ведь именно им я, не удосужившись посмотреть, и запулила в солнышко-писклю. Увы, этому кошмару телепузиков все было ни почем, зато я хотя бы паутину в углу сбила.
– Паучьи глаза! – завопили Гэри и Коди в один голос. – Собирай, собирай же его! Попробуй сколдовать страницы!
Нет, кстати, страницы-то я сколдовала. Дневник даже практически приобрел свою первозданную форму. Однако внутри была такая каша из слов вперемешку, что сдавать такое Голиндухе было, конечно же, нельзя...
– Практику собралась прогулять? – нахмурился Гэри, читая ответ в моих глазах. – Не стыда у тебя, ни совести! Тут работаешь, как вол, вкладываешь в тебя лучшее, а ты…
– Какого жука-древоточца ей эти приметы нужны? Самый глупый и бесполезный предмет! – более легкомысленно отреагировал Коди. – Вместо пары пусть пойдет, да помагитирует в каком-нибудь тихом месте. Одним из способов, как в книжке, которую мы в избе-читальне взяли, говорится.
– Она должна посещать абсолютно все предметы, хорошо учиться и овладевать своим магическим даром, – не согласился Гэри.
– Пустая трата времени! – заспорил Коди. – Магитация – вот ключ к преумножению и обузданию способностей.
Бабочки ругались, как всегда агрессивно и шумно. Но тут дверь распахнулась и на пороге показалась Ядвига Карповна с подносом в хохломскую роспись, на котором уютно расположилась тарелочка ватрушек с лимоном и изюмом, а так же три большие кружки малинового киселя.
– Фенечка, а я тебе тут подкрепиться принесла кой-чего, – сообщила сердобольная пенсионерка. – А то, гляжу, не было тебя на завтраке. Думаю, проспала девка, а подкрепиться-то перед трудами умственными надо!
Гэри с Коди тут же утратили интерес к дневнику примет, да и я собственно тоже.
Ватрушки были так хороши – ну просто таяли во рту.
– Фенечка, а Фенечка… – начала меж тем Ядвига, по ее тону чувствовалось, что это не к добру. – А что ж ты облаченье-то мое подарочное ни разу не надела? Коли не по вкусу одежка пришлась, так и скажи, не ври старухе бедной, наивной. Али эти, прости господи, худи да оверсайзы из твоего мира лучше одежки, с любовью связанной?
