Если я и колебалась – то немного, секунду. Может быть, две-три. Планы спасения своего фамильяра быстрой вереницей пронеслись перед моими глазами – безумные и совершенно невыполнимые. А затем решительным шагом подошла к сплетению двух дрожащих на холодном ветру осинок. Деревья давно сбросили листву, и их черные мокрые ветки выглядели зловеще.
Но еще больше зловещим смотрелось пространство в арке. Чем ближе я подходила, тем более темным становился там воздух и тем сильнее портал притягивал меня.
Я подошла так близко, что теперь, наверное, не смогла бы повернуть назад, даже если бы захотела.
А могла только обернуться. И, обернувшись, с ужасом увидела, что Амаранта открыла банку и, запустив туда свою бледную руку с длинными крючковатыми алыми ногтями, вытащила испуганную бабочку.
Коди отчаянно бился у нее в кулаке, своим тоненьким голоском выкрикивая ругательства, но они были неслышны.
– Не трожь его! – завизжала я. – Ведь ты же обещала!
– Нужно было закрепить это магически, дурочка, – усмехнулась де Ночэ. – Но тебе своих куриных мозгов и на то не хватило. Неужели не помнишь, что сказала ваша преподавательница? Чтобы портал в Гиблую пустошь открылся, нужна чья-то погибель. И твой бестолковый фамильяр отлично подходит на эту роль.
С этими словами она что есть силы сжала кулак. Я заорала, как сумасшедшая, чувствуя страшную боль, пронзившую все мое тело. Неправда! Этого просто не может быть!
Амаранта разжала пальцы, на которых неподвижно лежала моя бабочка, напоминающая теперь смятый кусочек шелковистой бумаги.
– Коди! Коди, скажи что-нибудь! – навзрыд заплакала я, силясь оторваться от портала и подбежать к Амаранте.
Такая маленькая, хрупкая бабочка, и такая огромная, черная дыра в моем сердце…
Но портал, к которому я находилась слишком близко, не пустил. Наоборот, все сильнее и сильнее затягивал в свою воронку. А Коди остался безмолвным.
Амаранта брезгливо отшвырнула все, что от него осталось, и паук, точно цепной пес, шустро побежал по ее рукаву и спрыгнул на землю.
Собрав все свои силы, я еще раз попыталась отдалиться от портала, воздействовать на Амаранту и паука своей магией.
Но это было бесполезно. Спустя пару мгновений меня утянуло в пространство под аркой из голых сплетенных ветвей.
В Гиблую Пустошь.
Евагрий Аркел, который в эту самую секунду материализовался рядом с Амарантой, не успел какие-то на сотые доли секунды. Он обвел взглядом портал под аркой из дерев, заметил мертвую бабочку на земле, к которой уже подбирался паук и мгновенно все понял.
– Как ты посмела меня ослуш-ш-аться? – прошипел наг, схватив девушку за ее темные волосы. – Я велел тебе и пальцем ее не касаться! Я говорил, что если хоть один волосок упадет с ее головы, ты горько пожалеешь о содеянном.
– Теперь ее нет! – усмехнулась красотка, не понимая, в какой ярости находится мужчина. – Этой безмозглой хозячки, которая встряла в наши прекрасные отношения и все испортила! Ее нет, слышишь, Ваг? Она предпочла тебе ректора, посмеялась, унизила! Зачем она тебе? Да она и в подметки не годится мне. Мы сможем начать все с чистого листа! Я стану любящей женой, и я очень сильно постараюсь…
– Что ты постараешься? – Аркел с силой сжал ее запястье, и его вертикальные зрачки сузились до тоненькой полоски.
Впервые за все то время, которое его знала, Амаранта вдруг испытала страх. Точнее – животный первозданный ужас.
– Постараюсь родить тебе ребенка… змееныша… – прошептала она, чуть не отшатнувшись. – Я очень постараюсь, и…
– Что ты несешь, безмозглая идиотка? – Аркел угрожающе навис над девушкой, медленно толкая ее к порталу. – Только она могла родить мне дитя. Лишь она одна. Ты – нет. Ты - пустая порода. Дешевка. Я думал, в тебе есть хотя бы немного благородства. Но я ошибался.
Приближаясь к порталу, он, словно бы невзначай, наступил каблуком ботинка на жирного паука, который уже хотел вонзить жала в изломанное тело мертвой бабочки.
– Ты… Ты убил моего фамильяра, – с ужасом прошептала Амаранта. – Но… как… Зачем?
Они теперь стояли совсем близко к арке, и девушка чувствовала завихрения холодного темного воздуха, который составлял ее суть. Она чувствовала то, что ощущала до этого Феврония – как ее со страшной силой тянет в портал.
– Чтобы нагу пройти через портал в Гиблую пустошь, гибели одного фамильяра будет маловато, – осклабился Аркел. – Нужна гибель человека, полноценного совершеннолетнего мага… Око за око, жертва за жертву. Так говорят.
– Что-о-о? – прохрипела девушка и попыталась вырваться. – Ты не сделаешь этого! Я не верю… Ты просто запутался. Мы поженимся, а потом найдем суррогатную мать. В любом случае, что-нибудь придумаем! Ты станешь отцом. Главное – наша любовь. Ты же это невсерьез. Пугаешь, хочешь меня наказать. Так вот, я усвоила урок. Ты любишь меня, я знаю!
– Вообще-то… – протянул лорд Аркел, трансформируясь в огромного змея, покрытого сверкающей серебристой чешуей. – Нет, дурочка. Конечно же, нет. Сейчас ты заплатишь за то, что сделала. И теперь я буду точно уверен, что ты больше никогда ей не навредишь.
Глава 27
Через портал я перемещалась не в первый раз. Но в первый раз испытала от этого физическую боль, как будто меня в разных частях тела укололи большими тупыми иглами.
Хотя, может быть, это была боль души. Ощущение глубокой, великой, невосполнимой потери.
Коди! Мой смешной маленький фамильярчик! Неужели ты и вправду мертв? Что тогда с Гэри и где он?
И где, черт побери, я сама?
А оказалась я в жутком месте. По-настоящему жутком.
Первая ассоциация, что пришла мне на ум, четкая, яркая, ясная – Чернобыль, Припять сразу после взрыва ядерного реактора.
Хоть я и не была там, разумеется, но по книгам и фильмам представление имела.
Над этим местом тоже сгустился этот выморочный дух. Но был он намного кошмарнее и сильнее.
Я была в круглой, некогда величественной, а ныне запущенной и захламлённой зале. Она находилась на огромной высоте, в полуразрушенном замке, стоящем посреди призрачных вересковых пустошей, тянущихся на многие километры окрест.
Стены этой залы, так же как и отвесные стены замка, сплошь поросли исполинскими черными грибами и мшистой бурой плесенью, пульсирующей и исходящей черноватой слизью.
Страшным было небо в этих проклятых местах – иссиня-черное, оно бурлило, искрило, фонило, исходило сильнейшей разрушительной магией, в некоторых местах изливалось ядерно-зеленым дождём, под которым вереск таял, будто на него вылили кислоту, обнажая черные дыры в самой ткани этого жуткого мира – почти разложившегося, гиблого мира, находиться в котором было просто физически тяжело.
Его атмосфера давила со всех сторон, грибы, точно живые кровожадные чудовища, алкали из тебя всю магию и жизнь, а потом изуродовать, выпотрошить, перекроить по своему образу и подобию.
