– Ты кому-нибудь ещё рассказывала об этом? – сухо уточнил он вместо того, чтобы поделиться впечатлениями. Мира сдержанно выдохнула.
– Маме.
– Так, подожди… А сколько её уже нет?
– Почти шесть лет.
– То есть этот сон ты видишь не первый раз?
– Не первый. Он мне снился ещё в детстве, очень давно и очень часто. Я и запомнила-то его не сразу. Рассказала маме, а она погладила меня по голове и заверила, что ничего этого не было. Кошмары прекратились, я о них даже забыла. А после маминой смерти всё вернулось. Я видела этот сон практически каждую ночь. Я кричала и просыпалась. Но успокоить меня больше было некому. Последние года два был перерыв, я практически отвыкла, а вот сегодня опять… Это всё. Добавить мне больше нечего. Мы можем ехать?
Мира натянула рукава халата, пряча в них ледяные ладони, подобрала колени. Посматривая на мужчину с нетерпением.
– И к психологу ты не обращалась? – продолжил он, будто не расслышав последнего вопроса.
– Мама сама была психологом. По профессии она не работала, но со мной беседовала часто и подолгу.
– Но твоей мамы нет уже шесть лет, – напомнил Роман, и Мира стиснула зубы, чтобы не броситься на него с кулаками. – Ты не пыталась разобраться в проблеме? Не обращалась к психологу ещё раз?
– По этому вопросу нет.
– Интересно, а по какому обращалась?
– Ну как же… я ведь сбежала из дома! – язвительно напомнила Мира о моменте их первой встречи, и Рома прищурился, пытаясь что-то распознать в этом её упрёке.
– Точно… было дело… – неторопливо согласился он и вот тогда Мира не сдержалась:
– Может быть, хватит вопросов?
– Я должен знать, чего от тебя ожидать, – твёрдо заключил Рома, поднимаясь с места. Мира вскочила следом. – И побеседовать с психологом тебе всё же придётся. По этому вопросу и не только. По глазам вижу, что ты давно не считаешь себя ребёнком, но это не так. Тебе не стоит тащить во взрослую жизнь все эти проблемы. Их нужно пережить здесь и сейчас.
– У меня нет проблем, – поторопилась заверить Мира, на что Рома зло прищурился и как-то агрессивно склонил голову набок.
– Знаешь, когда умерла моя мать, мне было почти двадцать. Но всё равно было больно! Я чувствовал себя выброшенной на сушу рыбой. Не знал, куда идти и что делать. А, главное, не понимал, зачем. Я словно умер вместе с ней. Мне было двадцать, Мира! И… я просто хочу тебе помочь. Без каких-либо обязательств с твоей стороны. А твоя главная задача мне в этом не препятствовать. Как? Осилишь?
Мира… просто не стала возражать. И это уже был прогресс! Это уже была победа. Рома множественно кивнул, принимая такое её решение, и осторожно придержал за плечи, чтобы направить в сторону лестницы. В ответ на вопросительный взгляд пояснил:
– Тебе нужно переодеться. Подберём что-нибудь из моих вещей.
– Да, – с готовностью согласилась она.
– Но только давай договоримся сразу: из дома берёшь самое необходимое. Если одежду, то на один день. Косметику, шмотки, средства личной гигиены – всё это можно купить.
– Я еду не за одеждой, – с полной определённостью в голосе заверила Мира и, подобрав длинные полы халата, побежала по ступеням вверх.
В гардеробе у Новака не было женских вещей. Не было даже одежды «унисекс». Он так и не смог заставить себя впустить кого-то из временных подружек на личную территорию. А если вдруг казус случался… всего на одну ночь… то тщательно следил за тем, чтобы ни трусов, ни серёжек они у него не забывали. При этом практически сразу отметил, что присутствие в его жизни Миры не вызвало отторжения. И то ли дело было в самой ситуации… сложной и бескомпромиссной, то ли в конкретном человеке. Чувствовалось в ней какое-то достоинство, какое-то превосходство над остальными. А ещё она не пыталась юлить, не пыталась понравиться, зацепиться, и тем самым привлекала, располагала к себе. Да и среди всего гостиного гарнитура она выбрала кресло, на котором любила сидеть его мать. Странно, но никто прежде не претендовал на весьма своеобразный и экстравагантный предмет мебели. Девушкам в нём мерещился силуэт черепа, парням кресло чересчур пестрило роскошью. Мрачной, но роскошью.
Рома понял, что увлёкся размышлениями и явно смутил гостью прямым внимательным взглядом. Он отступился, но продолжил наблюдать за девчонкой со стороны.
Содержание полок и вешалок Мира осмотрела без особого энтузиазма. Сейчас его гардероб в основном состоял из деловых костюмов. Время бесшабашного разгильдяйства давно ушло, оставив о себе на память немного дырявых джинсов, пару модных кроссовок и позабытый ряд дизайнерских футболок. Мира неуверенно оглянулась, пытаясь взглядом выразить временное замешательство, но Рома не торопил. В целом задача была не из лёгких. С момента их последней встречи Рома раздался в плечах, и в принципе держался увереннее, что явно придавало ему «веса», Мира же практически не изменилась. Всё та же хрупкость, всё та же призрачная худоба. А потому несколько прибавленных сантиметров в росте и вовсе не бросались в глаза.
– Не буду тебе мешать, – прохрипел Новак, понимая, что одним только своим присутствием он смущает Миру, сбивает её с мысли. – Жду внизу, – предупредил парень уходя.
Когда Мира спустилась, Роме оставалось только удивиться, как она обыграла простую чёрную футболку. Базовую вещь девчонка умудрилась превратить в ультрамодное платье типа «оверсайз». Широкий ворот соблазнительно открывал одно плечо, вполне приличная длина до середины бедра не позволяла разыграться фантазии, а тонкий брючный ремень коричневого цвета удачно демонстрировал истинную изящность линий.
Рома смотрел, как она спускается по лестнице и вдруг отметил, что ни покажи ему Мира уродливую изнанку своей жизни, он ни за что бы не подумал, что у неё могут быть какие-то проблемы в семье. Да, улыбка сдержанная, да, мозг давит на кости черепа, и потому девчонка сначала думает и только потом говорит, да, отстранённая и чуточку нелюбимая, но… Но как наяву перед глазами стояла другая картинка. Та самая, на которой Мира изображена с грубыми тёмными синяками на спине, бёдрах, на животе. Картинка, на которой она измучена насилием отца и, вероятно, издевательствами мачехи. Картинка, на которой она одна противостояла жестокой реальности. Терпела, стиснув зубы, училась выживать. Но вот прошло не больше часа с того самого откровения и она ни словом, ни неловким движением не напоминает об этом. Закрыла, запечатала эмоции внутри. Так, что и не разгадать, о чём думает. Так, что не узнать, что ещё скрывает. А Мира тем временем спустилась с лестницы и независимо повела плечом, смахивая его взгляд как нечто безликое и совершенно ненужное.
– Да ты просто красотка! – показательно облизнулся Рома, намеренно представляя своё замешательство как эстетический шок. – Я даже подумал, а не поторопился ли списывать тебя со счетов. В конце концов, совсем скоро тебе стукнет восемнадцать и тогда…
– И тогда я не буду нуждаться ни в твоей опеке, ни в близком присутствии, – язвительно заметила Мира и растянула губы в мерзкой улыбке.
