Рома только вошёл и уже с порога расслышал звуки возни. Сбросить напряг сейчас казалось просто необходимым и очередной «парень» его маленькой подопечной пришёлся как раз кстати. Бугай с него ростом успел стянуть свою майку и светил внушительным стояком в расстёгнутых джинсах. Хотелось затолкать ему этот член в глотку, но обошлось банальным мордобоем. Всё же осознавать, что твою маленькую девочку, на которую дышать боялся, вот так просто, практически на ходу наклоняют и имеют в произвольной форме, так себе удовольствие. Мира неприятно удивила.
Дальше – больше. Ни о каком раскаянии и речи не шло. Только обвинения, упрёки и укор в её словах. По глазам можно было понять, что в реальности Мира так не считает, но эмоции… Эмоции не позволили ей вовремя заткнуться, а ему прочитать между строк. Звонкая пощёчина поставила в этом споре жирную точку.
Наверно, ему нужно было время, чтобы отойти, успокоиться… Скорее всего, нужна была передышка, чтобы переждать бурю. Да его и отпустило! Не сразу, но отпустило. И даже появилось желание разобраться во всём спокойно. Возможно… за что-то пришлось бы извиниться. Вот только Мира не стала этого дожидаться и свалила. Потом до Ромы дошло, что сбежала она сразу после их разговора на высоких тонах. И вот это точно стало ошибкой!
Искать глупую девчонку он не собирался, куда возвращаться – она знала. А, даст бог, ещё и догадается, с какими словами стоит это сделать. Новак хотел от неё даже не смирения, а… совсем немного понимания. Именно понимание дало бы реальный шанс держаться друг от друга на расстоянии вытянутой руки, а не разбегаться по полюсам. Мира захотела иначе.
Рома накатил. Бокал, потом ещё один. Коньяк оказался не в тему. Коньяк не давал быстрого результата и за это был отставлен в сторону. Выпить водки оказалось вернее, после пришла очередь виски. Но успокоения по-прежнему не было. Только злость, которая лишь нарастала. Злость на Миру и на себя самого: не смог поставить зарвавшуюся девчонку на место. А потом раздался звонок, который… да, пожалуй, именно звонок перечеркнул все пути к отступлению, ведь Мира не придумала ничего умнее, как спрятаться у бывшего партнёра по постельным игрищам. Ревность спеленала разум практически мгновенно.
– Я просто решил предупредить… Мира… она у меня. Сейчас спит, не хочет ни с кем разговаривать, – с деловым тоном вещал этот перец!
Новак оскалился:
– Да много чести!
А потом он бросил трубку. Не хотел ничего знать. Всё решилось в одну секунду и не предусматривало вариантов или хитрых манёвров по отступлению.
Вещи Миры Новак сгрёб в охапку и затолкнул в чемодан. Подготовленные папки с документами распотрошил. Основное нужно отдать в руки, с деталями, если захочет – разберётся сама.
На совершеннолетие Рома подарил ей квартиру. Жаль, увидеть реакцию и обязательный восторг не придётся. В планах было лично провести экскурсию, подсмотреть за тем, как она наслаждается шикарным видом из окна на реку. Не срослось. Бывает. Деньги с продажи дома трогать не стал – ей ещё пригодятся. Хотелось, чтобы был именно подарок. От него.
Мира появилась ближе к ночи, а он, здорово заряженный алкоголем, даже разбираться не стал, что и как. Просто привёл в исполнение принятое и, казалось, хорошо обдуманное решение. А чтобы не слышать её истерики, ушёл в глухую оборону – за дверью кабинета терялись не то что звуки, а даже реальность! И всё равно он сдался первым. Вышел убедиться, что информация до Миры всё же дошла, и увидел её на камерах. Она сидела на ступенях, сгорбившись и прижимая колени к груди. Выйти самому – значит дать слабину. Алкоголь в крови нашёптывал что-то о характере, о гордости и о крепком мужском слове. И он вызвал охрану, дав вполне чёткие распоряжения насчёт девчонки. Мира исчезла из его жизни так же быстро, как и появилась.
Уже глубокой ночью, вдоволь измучившись от так не вовремя накрывших его переживаний, Рома всё же сорвался с места и отправился к ней. Вот только квартира оказалась пуста, а консьерж на входе не смог выдать ничего вразумительного. Ну, или Рома ни хрена не понял! Вернуться пришлось ни с чем.
И вот сейчас он сидел, мучаясь от дикой жажды, распирающей боли в голове и с замиранием сердца ждал её появления. Точно… с замиранием сердца. А в памяти, будто по заказу, кадр за кадром прыгали события за последние два года, заполнившие его до отказа. Чувства делали его слабым, но эта слабость приносила удовольствие. Мира делала его целым, а он размахнулся и отрубил всё то, что считал лишним. А ещё Рома чётко осознавал, что стало началом конца: одна встреча изменила ход событий. Эта самая встреча напомнила, кто есть кто.
Незадолго до Нового года они с Мирой выбирали подарки. Девчонка с затаённым дыханием разглядывала предметы декора, с особым азартом перебирала яркие ленты, с увлечением расспрашивала про диковинные интерьерные ароматы. Рома даже вникать не хотел, стоял в стороне. Ему нравилось за ней наблюдать. Этим он, собственно, и занимался, оказавшись за стеклянной витриной очередного магазинчика. Мира виновато вздыхала и разводила руками, но с выбором не спешила – этот день он целиком и полностью обещал ей.
– Новак! – совсем близко раздался самодовольный голос. Ему даже поворачивать голову было не нужно, чтобы узнать, что это Багдасаров не преминул напомнить о своём присутствии. – Что, сам в себе в зеркале не улыбаешься, настолько серьёзен? – глупо пошутил он, и Рома всё же изволил обратить на мужчину внимание.
– Что надо?
– Да не мешало бы рассчитаться по долгам, – хитро прищурился тот и потёр пальцами кончик носа.
Рома передёрнул плечами.
– Я тебе ничего не должен.
– Разве? А подать стакан воды? – вскинул тот руки.
– Массажистку попросишь. Если будешь достаточно щедр, она не откажет.
– И в кого ты такая язва, а? Мама бы не оценила, – поцокал он языком, но Рома на это давно не реагировал.
Багдасаров не отставал и проследил за его взглядом. Облокотившись на перила парапета, он оценивающе хмыкнул.
– Красивая девчонка…
Рома чувствовал его жадный и цепкий взгляд, но уговаривал себя не отзываться на него.
– Жаришь её уже? Нет? – раздался насмешливый голос. Чтобы не ответить, пришлось напряжённо сглотнуть. – А по глазам вижу, что хочется… – провоцировал Багдасаров, ловко нащупав болевую точку.
– Послушай, ты…
– Нет, это ты послушай, щенок! – рыкнул мужчина и дёрнул Рому за шею на себя, больно стиснув ладонь на затылке. – Ты что творишь, Новак?! Страх совсем потерял?.. Она ребёнок, а ты кобель! И просто не имеешь права на такие взгляды, ясно тебе?!
– Ясно! – рыкнул Рома и сбросил чужую хватку. В башке пульсировала злость, в глазах плескалась ярость.
– Бывай, – махнул ему Багдасаров на прощание и отправился по своим делам, едва слышно насвистывая что-то лёгкое и незамысловатое.
«Она ребёнок, а ты кобель!» – именно эти слова Рома мысленно выговаривал себе, пока целовал Миру под бой курантов. Пьяный и возбуждённый мозг откликнулся не сразу, а как откликнулся, было уже поздно. Мира выкрикнула своё «ненавижу», а он остался один.
