– Ты научилась спать с открытыми глазами? – хмыкнул он, расправляя салфетку по коленям. – Выглядишь так, будто тебе просто лень моргать.
– Скажу больше: примерно так я себя и чувствую, – зачем-то поделилась подробностями Мира, и Новак сделал странные выводы.
– Выходит, паренёк не обманул и этот вечер, действительно, так важен для вас?
Мира едва уловимо нахмурилась и сменила позу растёкшегося масла на более подходящую случаю. Она приосанилась, подобрала локти и вздёрнула подбородок.
– Что?..
– Сегодня с утра мне позвонил Вадим Зарецкий, представился твоим молодым человеком и пригласил на ужин для более близкого знакомства.
– Тебя? – удивилась Мира, не совсем понимая сюжет происходящего.
– Да я и сам не ожидал. Видимо, в твоих воспоминаниях и в мой адрес прилетело несколько тёплых слов… – игриво предположил он и ловким движением подозвал официанта, заказал вина. – Ты, случаем, не беременна? – севшим голосом уточнил он, скосив взгляд на бокал с водой. Мира поперхнулась.
– Ты хоть иногда думай, что говоришь! – предупредила она и не стала возражать, когда вместо одного бокала, Рома заказал целую бутылку.
Разговор не шёл, и у Миры появилось время, чтобы разглядеть Рому. Всё же несколько месяцев перерыва во встречах дались ей тяжело. Не сказать, что Новак как-то принципиально изменился, но взгляд отводить не хотелось.
– Ещё немного такого пристального внимания и я непременно решу, что ты по мне скучала, – весело заметил мужчина, а Мира не захотела отнекиваться, правда, теперь и смотреть на Рому не стала.
– Скучала.
Удивившись откровенному признанию, на некоторое время Новак выбыл из игры. Опомнившись, прочистил горло.
– Могла бы просто позвонить.
– Не знала, что так можно, – пожала Мира плечами, по-прежнему глядя в сторону от него. – За несколько последних встреч сложилось впечатление, будто ты меня избегаешь.
Новак сделал весомую поправку:
– Не избегаю – боюсь не сдержаться.
Мира коротко улыбнулась.
– Мне показалось, я достаточно ясно дала понять, что не против…
– Не против? – зачем-то переспросил он, и Мира сознательно кивнула.
– И, вообще, не хочу, чтобы ты сдерживался.
Она вскинула взгляд и на чистом и расслабленном мужском лице вдруг заплясали желваки.
– Твой друг опаздывает? – совершенно серьёзно уточнил Новак, не желая и дальше испытывать собственное терпение, но Мира не выглядела заинтересованной в чьём-то ещё присутствии.
– Не знаю, – пожала она плечами. По виду, так совершенно безразлично.
– Не хочешь позвонить ему?
– Нет, – раскованно улыбнулась Мира и чуть откинулась на спинку стула, демонстрируя себя и свою решимость.
Рома из всего предложенного захотел оценить лишь платье. Собственно, это он и озвучил.
– Выглядишь зачётно. Для кого наряжалась?
– Для себя! – азартно сверкнули её глаза. – Для себя, Ром, больше ведь не для кого… – намеренно повторилась Мира и стиснула зубы, понимая, что своего не упустит. Не сегодня, не сейчас. Да и вообще никогда!
Она сделала внушительный глоток предложенного вина и торопливо обвела губы языком, порывисто двинулась вперёд.
– А давай уговор, Ром? – увлечённая идеей, предложила она.
Новак бросил заинтересованный взгляд исподлобья и ободряюще кивнул. Мире хотелось рассмеяться тому, как мужчина сбрасывает с себя любую ответственность, но она лишь с энтузиазмом облизнулась.
– Если Вадим не появится в течение пяти минут, ты хватаешь меня в охапку и везёшь в лучшую гостиницу города! Без отрезвляющих слов! Без возможности повернуть назад!
– Пять минут как-то мелочно и будто бы нечестно. Десять! – выставил он своё условие. Не менее азартно. Не менее пылко. И явно окунувшись в ту же горячку.
Мира пожала плечиками и игриво повела глазами.
– Время пошло, – воодушевлённо прошептала она.
Глава 24
Вадим появился через три, и Мира впервые пожалела, что не умеет стрелять. Именно сейчас она бы с удовольствием сделала несколько точных попаданий. А ещё её пожирало сомнение: по лицу Новака не было понятно, что испытывает в эти минуты он: горечь, досаду, сожаление или всё-таки облегчение. И понять этого он ей не позволил, отгородившись маской безразличия.
Вадим прибыл в компании матери. Они с Мирой были друг другу представлены на какой-то невероятно модной выставке. Мира назвала мероприятие «Выставка целлофановых пакетов», автор же выбрал что-то куда более воодушевлённое и представил инсталляцию как «Спасение жизни». Помнится, мать Вадима оказалась в восторге от необычности идеи и всячески поддерживала творца. Мира предпочла уйти с выставки, так и не пообщавшись с гением, не приобщившись к прекрасному. Сегодня женщина была в вызывающе красном костюме и улыбалась подруге сына, точно акула.
– Мира, дорогая… – Вадим припал к её руке и лукаво взглянул в глаза. – Прости, я задержался.
«Лучше бы ты провалился» – подумалось Мире, но эти мысли, кажется, было суждено распознать только Новаку, а иначе с чего бы ему так вызывающе улыбаться?..
Вадим помог матери присесть, устроился за столом сам и только тогда взглянул на Рому.
– Прошу прощения, пробки, – вынужден он был признать свою ошибку, но Новак оказался не из тех, кто проглотит подобные отговорки молча.
– Понимаю… наверно, через Москву добирались, – съязвил он, и у матери Вадима перекосило лицо.
– Рома так шутит! – вступилась Мира и критически поджала губы. – Позвольте представить: Роман Новак, мой опекун. Рома… а это Вадим Зарецкий и его мать Надежда Семёновна. Рома просто имел в виду…
– Я хотел сказать, что если есть желание куда-то успеть, то нужно раньше выезжать, – перебил он Миру, не позволяя как-то скрасить неловкую ситуацию.
– Вадюша никак не мог определиться с костюмом, – влезла с пояснениями его мать, и Новак демонстративно закатил глаза.
– Я могу сейчас сделать вид, что не услышал этого, – крайне неделикатно и крайне вызывающе проговорил он.
Надежда Семёновна покраснела от натуги, Мира спрятала улыбку за салфеткой.
– Признаться, я страшно голодна и не отказалась бы заглянуть в меню, – встряла она, когда мать Вадима уже подготовила подходящий ответ.
Рома щёлкнул пальцами, подзывая официанта.
– Я молодой человек Миры, – посчитал Вадим необходимым пояснить и только тогда почувствовал себя более или менее уверенным. Рома молча кивнул.
Ситуация накалялась, непринуждённая беседа не клеилась, а Надежда Семёновна нашла максимально неудобный момент, чтобы сделать замечание:
