Несмотря на то что отравился он одним видом ягод, противоядие к нему состояло из целых семи растений. Оно остановит разрушение Ци, сбалансирует Шен, охладит внутренности и восстановит ток энергии к органам. Но так как яд этот очень активен, то справиться с ним за один присест невозможно. Лекарство нужно будет вливать каждую четверь часа (имеет ввиду каждые тридцать минут) в течении всей ночи. Беда в том, что противоядие гарантии не дает, поэтому о результатах судить можно будет только с наступлением рассвета. Однако яд — не единственная наша проблема. На дорогой рубашке нашего господина все больше расползались кровавые пятна, которыми следовало заняться.
— Вот это я понимаю генетика! — веселилась темная магия, когда я, закусив губу, сняла рубаху с его тела. — Это тебе не кузнец, у которого уже брюшко намечается! А ты, оказывается, прозорлива, Лин-Лин. Такого грех не спасти, это дааа. Денег при нем нет, будем принимать натур…
— Умолкни, исчадие Хаоса. — рыкнула я, полоснув по ней недовольным взглядом. Да уж, раздвоение личности на фоне отравления темной энергией не самое приятное, что со мной происходило.
Подогрев чан воды, я взяла тряпку и пошла лечить раны пациента. Они были неглубокими, но… Его будто дикая кошка подрала. Рваные полосы на предплечье и груди, расстояние между которыми было равным. Очень странно. Где он на дикого зверя наткнуться успел? Намочив ткань, я стала смывать кровь и грязь с парня.
— Ооо, дааа. — стонала рядом дурная сила. — Вот теперь я жалею, что ненастоящая. Была бы настоящей, уже бы укусила за это плечо. Ах, как хорош, ну как же он хорош! А эта грудь… Я б приникла, всей тьмой клянусь, приникла бы! Слушай, Лин-Лин, пока твои щеки еще не подожгли наше милое жилище, может, проверим, что у него… там, а? Вдруг, он не везде так хорош, как я себе представила? А я представила, не сомневайся.
Сжав тряпку в руке так, что кровавая вода потоком хлынула в таз, я подняла на Тан злой взгляд и заговорила тихим голосом:
— Твое поведение ужасает, барышня. Женская добродетель включает в себя несколько качеств, которым обязана следовать достойная женщина. Вежливая, тихая, скромная, утонченная, сдержанная, изящная, пунктуальная, честная, верная и усердная. Недопустимо думать о том, о чем думаешь ты, даже будучи в браке. Нравственность — важнее таланта, стремлений и долга. И если ты…
— Ооой нет! Стоп-стоп-стоп! — отшатнувшись, замахала руками Тан, имитируя ветряную мельницу. — Я все поняла! Только не продолжай, не то я с тоски помру. То-то будет потеха, если узнают, что тварь Хаоса скончалась от скуки. Не от стыда, Лин-Лин, а о скуки. А вот я интересуюсь, ты как супружеский долг исполнять будешь? Тоже нравственно, достойно и сдержанно? Или тихо вежливо и честно? А нет, стой, я догадалась, ты будешь делать это усердно, пунктуально и изящно. Так?
— Я вообще не буду это делать! — психанула я, прежде чем успела подумать над своими словами, с размаху швырнув тряпку в таз. С громким всплеском она влетела в окровавленную воду, забрызгав мне подол и пол..
— Бедный твой муж! — с жалостью воскликнула Тан. — Тебе две с половиной тысячи лет! Ты чем все это время занималась, а? Цветочки свои нюхала, что ли?
— Я в последний раз тебя предупреждаю… — стиснув кулаки и зубы, зашипела я.
— Так и я тебя предупреждаю, милая моя. — без капли страха перебила меня магия Хаоса. — Этот жмурик очнется не ровен час, а что-то мне подсказывает, что в сознании его обояние будет пройсто убийственным. И ты должна быть к этому готова!!! Слышишь?! Готова!!! — в голос орала Тан, а потом вдруг резко стихла и спокойно деловито спросила: — Ноги бриты?
Это было последней каплей. Видят Небеса, я была терпелива и вежлива, слушая ее бред все эти дни нашего совместного проживания. Глаза полыхнули ядовитым зеленым пламенем, ветер взметнул потемневшие волосы, а нижнюю губу оцарапали удлинившиеся клыки. В тот момент, когда по подбородку потелка багровая алая капля крови, пол и стены задрожали, а снаружи стал нарастать гул деревьев. Полыхающие ядовитым пламенем иероглифы закружились в убийственном вихре, ожидая лишь намека на приказ, а наши с Тан взгляды скрестились, словно острые сабли, едва не высекая яркие искры. Это буйство длилось несколько секунд, а потом моя противница поникла, выражение лица скисло, и вся ее агрессия улетучилась.
— Нет, вот объясни мне, как так-то, а? — почти хныча, плюхнулась она на пол и обхватила колени руками. — Почему у тебя даже гнев праведный? Это конец, мы никогда не сольемся, я обречена на всю жизнь быть твоей галлюцинацией и слушать стремные наставления трехтысячелетней давности. Это ужасно. Убейте меня кто-нибудь. Ыыы…
— То ешть… — шипилявя клыкастым ртом, грозно уперла я когтистые руки в бока, — ты это шпешиально наговорила мне? Ражожлить хотела?!
— Угу, ражожлить. — тоскливо спародировала меня Тан, подпирая щечку кулачком и утирая вымышленную слезу. — И ражожлила. А толку-то? Ох, бедная я, бедная…
— Я тебя швоими шобштвенными руками сейчас… — угрожающе протянула я к ней руки, а потом те руки увидела и испуганно воскликнула: — Ой, мамошки мои, а што ш руками-то?! А ш жубами?! Тан!!!
— Што-што, ничего! — передразнила меня мелкая зараза. — Издержки магии. Духи природы имеют вот такую форму, ничего особенного.
— К-какие… д-духи… — окончательно растерялась я, глядя на нее большими глазами. Это я еще не знала, что глаза реально большие, почти на половину лица. Скажу честно, я подумала, что я умираю. Вот честно слово.
— Разозленные. Не тормози, Лин-Лин. Я тебе уже говорила, что твоя магия со мной была очень долго, она подстраивалась и перестраивалась вместе со мной, принимая форму, подходящую Хаосу. А у нас там все, кто обладает магией флоры, называются духами природы. И имеют вот такую форму.
— И што мне делать теперь? — растопырив пальцы, чтобы когти не цеплялись друг за друга, уточнила я.
— Выдыхай. — насмешливо посоветовала Тан, выставив руки назад и откинувшись на них. Закинув ногу на ногу, барышня нахально смотрела на мои мучения и больше ничем помогать не собиралась.
Вот так закончился мой скандал с собственным подсознанием. Лес взбудоражен, полки погнулись, пациент почти сполз на пол от землетрясения, а я смотрю на темно-зеленые когти длиною в ладонь и слизываю кровь с прокушенной губы. И тут решил поднять голову мой неунывающий оптимизм: зато мы теперь почти рысь! Это же хорошо, да? Если нас обидят, мы им когтями по морде дадим и клыками в нос вцепимся. Чай не пропадем с таким набором колюще-царапающего.
Так успокоившись и расслабившись, я с интересом стала наблюдать за возвращением моего тела в привычное состояние, а потом и вовсе продолжила умиротворенно затирать дырки в теле пациента заживляющей мазью.
Произошедший между нами инцидент я не забыла, а стала тщательно обдумывать. Да, оказывается, у меня все еще есть слабые места в обороне от внешнего мира. Но знать их — уже наполовину избавиться. В следующий раз я не попадусь на эту уловку так легко. И тем не менее в этом есть и положительные моменты, ведь мы проверили нашу возможность слиться. Я не стала говорить Тан о том, что то, что она сейчас видела — не настоящая злость. Но для себя я поняла, что для слияния нам понадобится нечто большее, чем возмущение, замешанное на смущении. Поняла и приняла к сведению. Никогда не знаешь, что может пригодиться в жизни.
