— Достаточно откровенно. Ей было как-то спокойно с этим
строгим, немногословным человеком без левей руки. А может, она просто вначале
пожалела его, увидев этот страшный протез. Ведь жалость тоже сильное чувство.
— Вас ищут по всему городу, — напомнил он, —
думаете, только я один должен был вас убить?
— Понимаю… — печально кивнула головой
Ирина. — Вам нужно куда-нибудь спрятаться, убраться из этого города, хотя
бы на полгода, чтобы все стихло. Я слышал вчера разговор вашего гостя. Он не
позволит вам пойти в ФСК. И даже если вы туда попадете, нет никакой гарантии,
что там не окажется их человек. Ведь вы сами рассказывали, что вас пытался
убить подполковник милиции. У вас есть где-нибудь убежище?
— Теперь нет. Было только у Маши, но они и его нашли.
Он помолчал. Затем сказал, словно раздумывая.
— Пожалуй, нет Другого выхода… Ладно. Поедем ко мне, а
потом я помогу вам убраться из города.
— Но, куда я поеду? У меня нет ни денег, ни
одежды, — близоруко прищурилась женщина, — даже мои очки остались у
Маши. — Какое у вас зрение? — Минус один, полтора.
— Это не так страшно, пока вы можете обойтись без
очков, а там что-нибудь придумаем. Кстати я видел вашу фотографию в очках. Там
у вас лицо строже. Она невольно улыбнулась. — А где я буду жить?
— Найдем место, — он вышел из автомобиля, пересел
вперед, потом вдруг обернулся к женщине, — обещаете меня слушаться? —
А что мне еще остается делать. — Тогда садитесь за руль. Мне трудно вести
машину одной рукой и еще смотреть по сторонам, чтобы нас не догнали. В случае
чего сразу пригибайтесь.
— Хорошо, — она вышла из автомобиля и, подождав,
пока он перелезет на соседнее сидение, села за руль.
— Только вы на меня не смотрите, — попросила
она, — я в таком виде.
— Подъедем к какому-нибудь магазину, я куплю вам
платье. Скажите какой у вас размер. И обещайте никуда не уезжать. Это в ваших
интересах, поймите.
— Сорок шестой, немецкий сороковый, если американский,
то двенадцатый.
— Постараюсь не запутаться. Вы знаете где-нибудь тихий
валютный магазин?
— Знаю, — улыбнулась она снова, — я же
москвичка. — Тогда поедем туда, — предложил он.
Она кивнула головой. Ехали они долго, минут тридцать, сорок.
Наконец у одного из магазинов она остановилась.
— Здесь, только покупайте не очень дорогое. Просто я не
могу появиться в таком виде в магазине.
Он вышел из машины, хлопнув дверью. Затем вернулся.
— Не уезжайте, — снова повторил он. В магазине ему
показали сразу несколько видов платьев, и он немного растерялся. Впервые в
жизни он выбирал платье для женщины. Когда он был женат, у него не было ни
времени, ни таких огромных денег, чтобы ходить в валютные супермаркеты. Да в те
времена и не было таких магазинов. А в «Березку» офицеру-коммунисту заходить
было нельзя. Могли просто задержать, а потом выгнать с позором из армии.
На всякий случай он выбрал два платья, добавив еще пару
чулок. И вышел из магазина с большими пакетами. Машины не было…
Он горько усмехнулся. Все правильно. Почему она должна
верить какому-то незнакомцу. На мгновение он даже разозлился на себя —
распустил нюни слюнтяй, потом решил ехать домой, в Люблино, на свою
однокомнатную квартиру. В этот момент она подъехала.
— Милиционер не разрешает здесь останавливаться, —
быстро пояснила женщина, — и мне пришлось сделать круг.
Видимо, на его лице что-то проступило, если она сразу
замолкла и посмотрела ему в глаза. — Я не думала уезжать, — сказала
Ирина. Он молча протянул ей пакеты, усаживаясь рядом. — Господи, зачем
два? — ахнула она, — спасибо большое, но они довольно дорогие. А это,
тоже платье? Нет, такое я одеть не могу. Его носят девочки, работающие в
гостиницах, оно слишком вызывающее. Он ничего не отвечал.
— А где мне переодеться? — вдруг деловито спросила
женщина.
— Заедем в любой дворик, а я выйду из машины, покурю.
Вы и переодевайтесь, — предложил он.
Так они и сделали. Он выкурил две сигареты, пока наконец она
не позвала его. В новом платье и новых колготках она чувствовала себя
значительно увереннее. Словно со старым платьем она выбросила и все ужасы
прошедших дней. — Куда теперь? — спросила она. — В Люблино, там
у меня квартира, — объяснил он. Она, не задавая больше вопросов, тронула
машину с места.
«Жигули» они оставили во дворе. А потом долго поднимались на
его этаж, лифт, как обычно, не работал. В его квартире она осмотрелась.
— Плохо живете, — сказала женщина, — видимо,
вы плохой убийца, я это уже поняла, платят вам совсем мало.
— Нет, — серьезно ответил он, — хороший.
Просто здесь моя конспиративная квартира, я ее снимаю.
Она, кажется, поняла, что он не шутит, и замолчала. На кухне
у него был привычный беспорядок.
— Может, я все уберу, — предложила женщина, —
а вы идите за продуктами. Так будет лучше.
Когда он вернулся, на кухне был идеальный порядок. Он успел
купить разные продукты, забежав в магазин, и успел позвонить Сурену.
— Все, — сказал он, — твой «заказ» выполнен.
Готовь деньги.
— Это ты ее похитил из «Волги», — спросил
Сурен, — я сразу понял, что такое мог придумать только ты. Отбил хлеб у
мальчиков.
— Неважно, «заказ» выполнен. Когда я могу получить
деньги?
— Сегодня вечером. В семь часов подъезжай к метро, как
обычно. Я привезу деньги.
— Договорились.
Он поднимался с двумя сетками, не зная, что она уже
допустила ошибку Одну, единственную, утаив от него телефонный звонок Маше. Но
ей просто необходимо было предупредить хоть кого-то. Чтобы не волновалась
сестра и другие родные. Чтобы не беспокоилась сама Маша. Она не знала, что
телефон Маши уже прослушивался. И этот телефонный звонок стал роковым для
одного из них. А пока они сидели на кухне и о чем-то говорили. И он впервые в
жизни подумал, что можно быть счастливым. Но в семь часов ему нужно было ехать
за деньгами.
Мне не понравилась оперативность Сурена, когда он рассказал
мне о нападении на «Волгу». Как быстро они все узнают. Я был прав, отсоветовав
Ирине идти в ФСК. Видимо, это какое-то крупное дело, а ее нужно обязательно
убрать, чтобы не стучала на милицейских офицеров.
Первый раз в жизни я ужинал спокойно с женщиной, которую не
купил. Которая мне нравилась и с которой у меня ничего не было. Можете не поверить,
но ничего такого я даже не хотел. Мне было так покойно, так хорошо, что она
сидит рядом, кушает, смеется, о чем-то рассказывает. Ничего другого мне и не
нужно. Я уже тогда решил, увезу ее в Ленинград, пусть живет у меня на даче. А с
Суреном все, завязываю. Буду работать на Ковача, там и «клиенты» солиднее и
«заказы» более обеспеченные. Так мы с ней и проговорили до половины седьмого. А
потом я встал и решил ехать за деньгами.
